Корги-детектив: жестокие вкусняшки - Милдред Эбботт Страница 21

– А в тюрьме эти койки, кстати, вполне себе удобные. Еда оставляла желать лучшего, конечно, но зато спалось прекрасно. – Барри счастливо улыбнулся мне в отражении зеркала заднего вида.

Они с мамой хотели сидеть вместе, поэтому вдвоем втиснулись на заднее сидение «мини-купера». Ватсон занял свое привычное место рядом со мной. Я ожидала увидеть уставшего и осунувшегося Барри, но он, напротив, выглядел жизнерадостным, выспавшимся и сияющим.

– О, кстати! Вы ни за что не догадаетесь, кто был моим соседом по камере этой ночью! – Барри ударил ладонью о ладонь. – Но попробуйте.

Мама захихикала:

– Единственный человек, которого я могу представить себе в тюрьме, – это Марк Грин, но я не думаю, что ты был бы таким довольным, если бы оказался с ним в одной камере.

Барри вздрогнул:

– О, боже мой, ну нет! Тогда мне пришлось бы спать с одним открытым глазом.

Я посмотрела в зеркало заднего вида:

– А кто такой Марк Грин?

– Владелец лавки чудес. – Мамин тон показался мне виноватым. – Я знаю, что неблагодарно с моей стороны говорить такие вещи, но он далеко не самый приятный человек.

Грин. Ну конечно! Можно было бы и сразу догадаться. Брат офицера Грин. Кажется, наша неприязнь была взаимной.

Прежде чем я успела расспросить их подробнее, Барри протянул руку и хлопнул меня по плечу:

– Теперь твоя очередь, Фред, попробуй угадать!

– Серьезно, Барри? Ты только что вышел из тюрьмы и играешь с нами в загадки?

Он хмыкнул:

– Ну и ладно. Я сам скажу. – Барри повернулся к маме, так как ей явно было интересно: – Саймон Фолк.

– Кто? – Мама удивленно вздохнула: – Ах, Саймон! Новый менеджер свадебного салона. Я всего-то пару раз его видела, но он показался мне милым молодым человеком.

– Очень! Он мне тоже понравился. Должен признаться, мы душевно провели вечер. Кажется, они с Райаном подрались из-за новой поставки свадебных платьев. Хотя я не могу представить себе, как Саймон ударяет кого-то кулаком. Он и в самом деле нежная душа. – Барри протяжно вздохнул. – Саймона выпустили за несколько часов до моего освобождения. И, скажу вам, после его ухода время тянулось томительно долго. Я никогда не мог и предположить, что в свадебном бизнесе столько закулисных драм.

Мама с всезнающим видом щелкнула пальцами:

– Капитализм, мой дорогой. Бездушный капитализм.

Я не смогла удержаться от смеха и обернулась:

– Вы понимаете, что вы двое владеете по меньшей мере четвертью всей недвижимости в центре города?

Мама нахмурила брови:

– Я не понимаю, к чему это ты, дорогая.

Я знала, что лучше не лезть в этот темный омут. Поэтому, вернувшись к дороге, я сказала Барри:

– Я так рада, что твое заключение показалось тебе небольшим отпуском. Мы с мамой очень переживали за тебя.

– Не стоит беспокоиться. Должен признаться, сержант Векслер, очевидно, думал, что я замышляю что-то нехорошее, но он был очень добр ко мне. Жаль, я не застал его, когда уходил. Может, я пришлю ему открытку с благодарностями или что-нибудь в этом роде.

– Не смей! Мне плевать, шантажировала тебя Агата или нет. И плевать, прав ли сержант в том, что задержал тебя. Мы не присылаем открыток тем, кто сажает нас в тюрьму!

– Но он же меня и отпустил, Фред! Это не так уж и мало.

Я посмотрела на него в зеркало:

– Это только потому, что прошло двадцать четыре часа, Барри. Ты все еще в списке подозреваемых. – Я люблю и маму, и Барри, но иногда их легкомысленное поведение выводит меня из себя. – И пока мы обсуждаем эту тему, почему бы вам не рассказать мне все сплетни, которые вы слышали об Агате? Может, дело вовсе не в изготовлении кайфкейков или выращивании марихуаны. Наверняка у ее умерших мужей остались семьи, которые винят Агату и хотят ей отомстить.

Мама засмеялась:

– Это же глупо, моя дорогая! Это не криминальный сериал. И все это только слухи. Не могу сказать, что Агата – самая замечательная на свете женщина, но убийцей она точно не была.

Я собиралась спросить маму, какие криминальные сериалы она смотрит, но решила, что это к делу не относится.

– Если ты так думаешь, это вовсе не означает, что кто-то, кто имеет отношение к делу, думает так же. Даже если мы и не можем вычислить, кто это, перед нами открывается совершенно другое направление в расследовании, и к этому направлению Барри не имеет никакого отношения.

Я свернула с улицы Элкхорн и поехала дорогой, ведущей к дому.

– О, Фред! – Мама протянула руку и сжала мою ладонь. – Пожалуйста, будь осторожна!

Я в недоумении посмотрела на нее:

– Ты о чем?

– Ты сказала «дело». В точности как твой отец. Я бы посоветовала тебе не вмешиваться. Пусть полиция разбирается. Барри невиновен, и это будет доказано. Что бы ни случилось, кто-то убил Агату. А если ты расцениваешь это как «дело», найдутся те, кому не понравится, что ты ведешь собственное расследование. – Мама вздохнула. – Но также я знаю, что ты дочь своего отца. Просить или умолять тебя остановиться бесполезно. Поэтому просто будь осторожна! Я не могу тебя потерять, ни за что!

Я не знала, что и ответить. Мне очень льстило сравнение с отцом, что было глупо, потому что я слышала это от каждого, кто знал папу. Но в такие моменты мне казалось, что он рядом. Я и не думала, что подвергаю себя опасности. Может, и это тоже было глупо. Расспрашивать об убийстве? Конечно же убийце такие вопросы не понравятся. Я прогнала эти мысли, как только мы подъехали к дому.