Тайна Ночного дозора - Наталья Александрова Страница 21

— Покушений на картину не было, если вы именно этоимели в виду, иначе вы непременно узнали бы об этом.., вместе со всем остальнымчеловечеством, — пани пожала плечами.

— Само собой! — Старыгин усмехнулся. — Но,может быть, были просто какие-то странности.., необычные посетители..,подозрительные события…

— То есть вы подозреваете, что у вашей маньячки моглибыть сообщники? Но, насколько я знаю, она — просто ненормальная! Адушевнобольные, как правило, не объединяются в многочисленные группы!Психическое заболевание это продукт сугубо индивидуальный… Вообще, Дмитрий,скажите честно — для чего вам все это? Кто вы такой на самом деле?

— Как это кто? — Старыгин сделал честныеглаза. — Я всего лишь скромный сотрудник Эрмитажа!

— Да, именно так мне сказал пан Пешта, а он всегдаговорит правду! Но вот его-то могли ввести в заблуждение!

— Вы допрашиваете меня с таким умением, что хочетсязадать вам, доктор, встречный вопрос а вы не сотрудница спецслужбы? —рассердился Старыгин.

Катаржина проигнорировала последний в??прос, прибавиласкорость и снова взглянула на Старыгина:

— Даже если что-то подобное и было на выставке «Ночногодозора», я об этом не знаю. Впрочем, ничего сложного, мы можем заехать вгалерею и поговорить с пресс-службой, мимо них никакие «странные события» непроходят, потому что это — пиар…

Вскоре показались пригороды Праги. Машин на дороге сталогораздо больше, и Катаржина сбросила скорость.

Впереди открылась поразительная панорама крыши СтарогоГорода, извилистая лента Влтавы, знаменитый Карлов мост с шеренгойсредневековых статуй…

Машина двигалась все медленнее, то и дело застревая впробке. Наконец, пришлось припарковаться, и последний участок пути пройтипешком.

Миновав ворота Пражского Града, древней крепости,расположившейся на высоких холмах над Влтавой, Старыгин и его спутница вошли впервый двор, так называемый парадный, пересекли его и оказались во второмдворе. Обойдя поразительно красивый фонтан в стиле барокко, они вошли в зданиеКартинной галереи.

Катаржина свернула к двери с надписью «Только длясотрудников музея», показала охраннику служебное удостоверение и провелаДмитрия Алексеевича по узкому коридору.

Они оказались в небольшой комнате, стены которой до самогопотолка были заставлены рядами папок с вырезками. Такими же папками былизавалены несколько столов.

В середине комнаты, за компьютером, с трудом угнездившемсяна свободном пятачке, отвоеванном все у тех же папок, сидел сутулый мужчина вогромных очках. Он что-то проворчал, повернулся к двери и вскочил, сбросивнесколько папок на пол:

— Катаржинка! Какими судьбами!

— Привет, Иржик! — девушка поцеловала его вщеку. — Познакомься, это Дмитрий из Эрмитажа…

— О! Я слышал, что у вас произошло! — Иржиповернулся к Старыгину, снял очки и протянул руку:

— Иржи!

Старыгин попытался пожать протянутую руку, но Иржи выронилочки, наклонился за ними и ударился головой об угол стола. Потирая ушибленнуюголову, он разогнулся и горестно проговорил:

— Вот так всегда! Подо мной ломаются стулья и ступенькилестниц, на меня падают сосульки и куски черепицы.., не понимаю, как я до сихпор еще жив! Так что, вы сказали, вас интересует?

— Я пока не сказал, но вообще, меня интересует любаяпресса о выставке «Ночного дозора» Рембрандта. О вашей выставке, в ГалерееПражского Града.

— Одну минутку, — Иржи повернулся к высокомустеллажу, протянул руку и ловко выдернул одну из папок. При этом, правда, всесоседние папки попадали на пол, но Иржи воспринял это с философскимспокойствием.

— Вот, здесь подобраны все печатные материалы овыставке. Если вас интересуют и телевизионные сюжеты — надо будет спуститься вподвал, там у нас хранятся видеоматериалы…

— Спасибо, пока просмотрю это, — Старыгинрасчистил место на соседнем столе, пристроился рядом и принялся листатьстраницы.

Собственно, он и сам толком не знал, что ищет.

В папке были вырезки из чешских газет и журналов,посвященные открытию выставки, а также самой картине Рембрандта.

Старыгин не слишком хорошо понимал по-чешски, но даже онсмог разобрать, что авторы большинства статей пишут все о том же — почемукартина, изображающая ясный солнечный день, называется «Ночной дозор», ктоизображен на ней, почему заказчики не были довольны работой Рембрандта…

Переворачивая страницу за страницей, Дмитрий Алексеевичперестал вчитываться в текст, и только скользил взглядом по многочисленнымфотографиям.

В основном на них были изображены лица посетителей выставки— дети и взрослые, простые люди и высокопоставленные особы, равнодушные ивосхищенные взгляды…

Вдруг одно из лиц зацепило взгляд Старыгина. Он машинальноперевернул страницу и снова вернулся назад, чтобы еще раз рассмотреть это лицо.

Оно было удивительно знакомо, хотя Дмитрий Алексеевич могпоклясться, что не встречал этого человека.

Что за ерунда?

Лицо приковывало его, не отпускало, не давало отвестивзгляда…

Черт!

Он перевернул еще несколько страниц, чтобы найти снимоксамой картины.

Здесь детали были слишком мелкими, однако мелькнувшая у негодогадка, кажется, подтверждалась…

— Иржи, у вас здесь случайно нет приличной репродукции«Ночного дозора»?

— Почему же случайно? Совершенно не случайно! —Иржи поднялся, достал с полки толстую книгу в глянцевой суперобложке и, разумеется,тут же уронил ее себе на ногу. Беззлобно чертыхнувшись, он поднял ее и передалСтарыгину.

Дмитрий Алексеевич раскрыл альбом на нужной странице иположил рядом с фотографией, которая так заинтересовала его.

Он переводил взгляд с одного изображения на другое, всебольше убеждаясь в собственной правоте.

— Да это капитан Франс Баннинг Кок! — раздался унего за спиной голос.

Старыгин вздрогнул и обернулся.

Катаржина смотрела через его плечо на фотографию.

То, что она тоже заметила удивительное сходство посетителявыставки с центральным персонажем картины, убедило Дмитрия Алексеевича всобственной правоте. Да, то же лицо, те же бесцветные глаза, такая же рыжеватаябородка.., впрочем, лицо это вполне заурядно, и в этом сходстве нет ничегосверхъестественного.

Вот только выражение лица…

На полотне Рембрандта капитан Франс Баннинг Кок, подтянутыйи импозантный, в темной одежде, оживленной яркой перевязью, стоит в театральнойпозе, вытянув вперед левую руку, и передает приказ внимательному молодомулейтенанту.