Двойная осторожность - Дик Фрэнсис Страница 20

С помощью карты я все же отыскал Стелчворт и дом О'Рорке, несмотря на то, что мне все время неверно указывали направление. Свернул на дорожку, ведущую к дому. Заглушил мотор. Выбрался из машины и огляделся.

Большое, неуклюжее, неухоженное строение. В основном из дерева, со множеством башенок и шпилей, необрезанный плющ ползет на черепичную крышу, облезлые рамы подъемных окон когда-то были выкрашены в белое. В мягком вечернем свете сад выглядел переплетением трав и кустов, растущих как бог на душу положит, а входная дверь была почти перегорожена огромным кустом душистой белой сирени.

Я нажал на кнопку. Должно быть, где-то внутри зазвонил звонок, но я его не услышал. Я позвонил снова, потом попробовал постучать дверным молотком. Прождав несколько минут впустую, я отступил на несколько шагов и окинул взглядом окна.

Из-за куста сирени я не увидел, как отворилась дверь. Внезапно меня окликнул резкий голос.

— Вы от святого Антония? — спросил он.

— Н-нет...

Я снова шагнул вперед, чтобы видеть своего собеседника, и увидел в затененном сиренью дверном проеме маленькую, седую как лунь старушку с желтым лицом и диковатыми глазами.

— Но ведь вы по поводу праздника? — спросила она.

— Какого праздника? — растерянно спросил я.

— Церковного, разумеется.

Она посмотрела на меня, как на полного идиота (каковым я, несомненно, и был, с ее точки зрения).

— Если вы срежете пионы сегодня, — сказала она, — к субботе они завянут.

По ее голосу сразу чувствовалось, что она ирландка, но произношение у нее было безупречным, и ее тон ясно давал понять, что я могу немедленно удалиться. Одной рукой она держалась за косяк, другой — за ручку двери и явно собиралась захлопнуть ее навсегда.

— Пожалуйста, — поспешно сказал я, — покажите мне пионы... чтобы я знал, какие можно будет срезать... в субботу...

Старушка уже начала закрывать дверь, но остановилась. Она поразмыслила, потом выступила из-под кустов сирени. Я увидел хрупкую, словно детскую фигурку, одетую в рыжеватый свитер, узкие темно-синие брючки и домашние шлепанцы в зеленую и розовую клетку.

— За домом, — сказала старушка. Она смерила меня взглядом, но, видимо, не усмотрела во мне ничего подозрительного. — Сюда.

Она провела меня вокруг дома, по дорожке, вымощенной плоскими каменными плитами, затянутыми по краям травой с кочек, которые когда-то, должно быть, были клумбами. Мимо поленницы по плечо высотой, резко выделяющейся своей аккуратностью среди царящего кругом запустения. Мимо запертого бокового выхода. Мимо оранжереи, заполненной мертвыми стеблями герани. Мимо тачки с золой, о назначении которой можно было только догадываться. За неожиданный угол, через узенький проход в густо разросшейся живой изгороди, — и мы наконец очутились в буйном цветении сада.

— Вот пионы, — сказала она, указывая на цветы, хотя в этом не было никакой нужды. Вокруг заросшей лужайки, со всех сторон, вздымали свои роскошные лохматые головы розовые, алые, махрово-белые пионы. Они покачивались над морем темно-зеленых глянцевитых листьев, и заходящее солнце золотило их. Впереди ждало увядание, но настоящее было гордым вызовом смерти.

— Великолепно! — выдохнул я, исполненный какого-то благоговения. Их, должно быть, тысячи!

Старушка взглянула на меня без особого интереса.

— Каждый год расцветают. Лайэму все было мало. Можете срезать, какие хотите.

— Гм... — я прокашлялся. — Наверно, мне следует признаться, что я не из церкви...

Она взглянула на меня с тем же изумлением, в которое лишь недавно вогнала меня самого.

— Тогда зачем же вы попросили показать вам пионы?

— Я хотел с вами поговорить. Я боялся, что, когда вы услышите, о чем я хочу говорить, вы просто уйдете в дом и захлопнете дверь.

— Молодой человек! — строго сказала она. — Я ничего не покупаю. Я не жертвую на благотворительность. Я не люблю политиков. Что вам надо?

— Я хочу знать, — медленно ответил я, — что за бумаги украл у вас Крис Норвуд.

Она открыла рот. Дикие глаза обшарили мое лицо, словно большие водянистые прожектора. Хрупкая фигурка содрогнулась от сильного, хотя и непонятного чувства.

— Пожалуйста, не беспокойтесь! — поспешно сказал я. — Я не причиню вам вреда. Вам нечего бояться.

— Я не боюсь. Я просто ужасно зла.

— Ведь у вас действительно были бумаги, а Крис Норвуд их украл?

— Бумаги Лайэма! Да.