Эффект бандерлогов - Александр Дав Страница 20

На этом сообщение прерывалось. Что означало загадочное – «не того», должны были догадаться сами получатели.

А меж тем раззадоренный своими планами новоиспечённый жених – Роман Зюлькинд приступил к работе у господина Кривых. Он и представить себе не мог такого. Кабинет, пусть маленький и без секретарши, но его личный, был достаточно удобным и вместительным. Тут тебе и стол с компом. Тут и высокоскоростной интернет. Тут и уголок для – чай, кофе. Гордость переполняла его. Ему хотелось честно отработать аванс доверия. И ещё – чтобы любимая девушка узнала о его достижениях. Круг обязанностей пока определён расплывчато. Пётр Миронович Кривых – непосредственный шеф Ромы, собирал свою команду два раза в день для постановки задач. Задачи пока были, в основном, организационные: распределение кабинетов, утверждение окладов, режим рабочего дня, служебные авто. Да, да. Роме полагалась маленькая «Шкода», но новая, правда – без водителя. А вот профессору Хомич Даниилу Львовичу – «Ауди» А-8. С персональным водителем. Профессор скромно пыжился, раздувал щёки и расправлял плечи, но взлететь пока не мог. Кроме Зюлькинда и профессора в отделе у Кривых собрались два представителя фундаментальной науки – Карл Сидорович Кац, малоизвестный в научном сообществе, и друг детства руководителя проекта – Лаптев Евгений Иванович. Он же – автор идеи, прошедшей недавно практическое испытание. Также – секретарь-референт Кривых – молодая, высокая, крашеная блондинка, явно для свободного общения с Кривых. (Зюлькинд, конечно, об этом не догадывался.) А для всех – ещё один секретарь «у двери» – Серафима Илларионовна Полякова. Женщина в возрасте и с истинно преданным взглядом идейного борца за нравственность. И это только вершина бюрократического айсберга огромного отдела, расширенного для проекта. Были, как полагается – завхоз, лаборанты, МНСы и прочая шелуха, включая уборщиц.

Рома сидел за столом, с огромным чувством самоуважения. Ему нравился стол. Письменные приборы на нём. Всего их было закуплено в количестве ста штук (куда столько?) специально для проекта, на сумму, превышающую затраты на изготовление прибора Лаптя, основного, так сказать, фигуранта проекта. Заняться было абсолютно нечем. С утра он просмотрел в интернете новости на рынке аквариумных новинок. Сделал кое-какие записи в личном календаре и, опершись на руку – уснул. Его разбудил звонок телефона.

– Да, – Рома схватил допотопную трубку аппарата спецсвязи. Она выскользнула из онемевших пальцев. Нервно прыгнув вслед за ней на пол, Зюлькинд ответил сонным голосом:

– Да-да… Алё!

– Роман? Освоился, смотрю. Как кабинетик, не жмёт? Ничего. Поработаешь – дадим побольше, а пока слушай. Подготовь мне коротенько данные по возможности воздействия человека на аквариумных рыб.

– Чего?

– Не – «Чего», а доложишь завтра к обеду – как человек, используя свой интеллект, может силой… ну, я не знаю – мысли пусть, – воздействовать на поведение рыб. Это надо для предоставления промежуточных отчётов. Я же объяснял.

– Конечно, – вспомнил недавний разговор с Кривых Рома. – Всё сделаю, Пётр Миронович. Не переживайте. Завтра к утру…

– К утру не надо. К обеду. Ну, пока. Давай… воюй.

Зюлькинд вспомнил разговор и их план с начальником. По этому плану Рома, как знаток водного мира, должен был аргументированно придумать результаты эксперимента, которого никто не делал. Это в рамках программы – «Телепат». Поначалу он удивлялся, что такую чепуху можно представлять наверх. Однако Кривых его быстро убедил, что это не важно: ерунда или нет. Важен отчёт о проделанной работе. А там, наверху, как выразился шеф – «Люди компетентные… но дел у них много. Вникать в ход процесса – наша задача». Рома сел за доклад. Он аккуратно, строчка за строчкой, соблюдая все правила, приведённые в образце, которым снабдил его Кривых, набирал дурацкий доклад. Оправдание себе Зюлькинд находил в словах шефа, сказанных на первом сборе команды:

«Мы знаем истинную цель нашей работы, – говорил пафосно Пётр Миронович, – она великая. Да, да. Не улыбайтесь. Конечно, будут у нас и противники, и недоброжелатели. Все будут. Но вот когда мы выдадим на-гора результат! Посмотрим, что вокруг запоют! Так что, мальчики, любые мои указания, которые даже покажутся нелепыми – исполнять. Всё делаем для решения большой задачи. Мы обязаны довести проект и доказать, что воздействие… э… телепатическое на любого человека возможно. Что, помимо оружия массового поражения, есть и куда более грозное оружие – влияние на умы противника. Без убийств и взрывов. Без ракет и самолётов мы сможем победить любую армию, заставив её подчиняться нашей воли. За работу, други мои. Нас ждут великие дела». Так и сказал: «Великие дела». Роман поначалу думал, что это такая форма шутки. Прикалывается начальник, употребляя в своей речи такие высокопарные слова. Придаёт сказанному ироничного оттенка патетикой и гипертрофированной патриотичностью. Но чем больше он общался с Кривых, тем меньше понимал – где правда, а где прикол. А после первой зарплаты желание сомневаться в правоте дела отпало. Кругленькая сумма упала на счёт Романа, приятно отсвечиваясь нолями в полученном СМС о поступлении денег на его личную карту. Увлёкшись работой, Роман вдруг понял, что звонит мобильник. Где-то далеко и тихо. Чёрт, он оставил его в кармане пиджака, а пиджак повесил в шкаф. Пока доставал, отвечал – звонок прекратился. Звонила она, его любимая девушка Люба. Он тотчас набрал номер:

– Алло, Любаша, это вы… ты, – не дожидаясь ответа, забарабанил Зюлькинд.

– Я. Приветик. Как делишки? – Люба растягивала фразы. Она что-то держала во рту. Похоже – леденец, который так игриво щёлкал по зубкам и ещё больше будоражил влюблённого идиота. – Какие планы? Давно не звонил.

Тембр голоса Любы так возбуждал молодого человека, что он налился краской и ощутил оживление ниже живота:

– З-занят немного. Но я… Я хотел сегодня же. Может… встретимся? – он засунул руку в карман и стал мять очнувшийся орган.

– М-м… я подумаю.

– Хочешь, я заеду за тобой. Куда?

– О, у нас авто? Прикольно. Давай в семь у театра Высоцкого…

– На Таганке?

– Да… на Марксистской… Ну, или на Таганке. Короче, в семь. Пока.

– До встречи…

На встречу Люба опоздала ровно на десять минут. Она выплыла на площадь, заставив обернуться всю мужскую половину плотного потока пассажиров в час пик. Ярко-жёлтый плащ, красные туфли на умопомрачительной шпильке, такого же цвета шарф и сумка. Перчатки тоже ярко-красные, до локтя, на голове копна красивых волос, собранных в большой, объёмный, но очень элегантный ком. Рома вышел навстречу, нелепо поправляя очки. Он пожалел, что не последовал совету своего нового шефа – сменить гардеробчик. Нелепая одежда… эти курносые туфли. Надо было, конечно, всё это выбросить и купить новое, элегантное.

Люба, не замечая разительного различия между ними, бойко обняла Рому, поцеловала в рот и, поправляя волосы, затараторила скороговоркой:

– Я, прости, опоздала. Как всегда, дура! Вышла не в ту сторону, представляешь. Хотела дорогу перейти, а там этот… с палкой. Машет этим хвостом от зебры. Свистит. Я ему – «фак». Он за мной. Народ ржёт.