Она всегда с тобой - Лариса Соболева Страница 20

— Майка, а ведь такие фотки сделать можно только из номера.

— Что? — вытаращилась та и непроизвольно схватилась за сердце. — То есть… одновременно с нами в номере был еще кто-то?! Но… мы с Борькой всегда были одни… Да в номерах и спрятаться негде!

— Конечно, одни. Просто вас снимали скрытой камерой.

— То есть ее поставили заранее, да?

— Да! — рявкнула Ксюша. — Ну, ты и тормоз. Знаешь, что я заметила? Снимки сделаны в разных номерах…

— Ну и что? Это и мы с Борисом заметили. У тебя есть другие идеи с версиями?

Ксюша слегка пожала плечами, задумалась, это тот случай, когда версий (а это путь к ответу) не находилось в ее умной голове. Майя не сводила с нее глаз, пытаясь угадать мысли подруги, отношения с ней давно переросли дружеские, переродившись в родственные. Майя доверяла ей так же, как доверяла Галине, но порнорепортаж она вряд ли показала бы старшей наставнице.

Ксюша рано потеряла родителей, до ума ее доводили дед с бабкой, учившие самостоятельности внучку, так как боялись умереть раньше, чем она станет взрослой. Исходя из этой задачи, обучали ее полезным вещам, которые могут пригодиться: защищаться (она ходила на занятия самбо), плавать (спорт укрепляет не только здоровье, но и дух), иностранным языкам, управляться с деньгами, приобщали к искусству, которое обогащает натуру. Они мечтали дожить до правнуков, но не случилось.

— Вы всегда в «Планиде» встречаетесь? — спросила Ксюша.

— Нет, конечно. Если неограниченны во времени, уезжаем за город, там много точек отдыха с гостиничными услугами и практически стопроцентная гарантия, что никого из знакомых не встретишь.

— Номер, как я понимаю, берете свободный, а не какой-то один…

— Конечно. Ты думаешь, кто-то из обслуживающего персонала устанавливал камеры слежения?

— Ничего пока не думаю. У меня чисто профессиональный поток вопросов, на которые я обычно ищу ответы, но не факт, что нахожу. Тебе давно надо было покончить с дурацкой двойственностью, либо порвать с Борисом, либо уйти к нему.

— Не могу этого сделать, не могу! — вспылила Майя. — Думаешь, я не хочу остаться с Борей? Я люблю его, очень люблю! Думала, пройдет, это всего-навсего увлечение, ничего серьезного. Но сейчас знаю точно: люблю его.

— А Стаса?

Вот и вопрос, требующий честного ответа, но которого Майя боялась. Потому что после признания самой себе нужно будет взвалить на плечи тяжелое «не люблю» и учиться с ним жить каждый день, каждый час. Она нашлась, ускользнув от признания:

— А Стас не виноват, что появился Боря. Я не могу больно ударить человека, с которым прожила в достатке и без проблем целых пятнадцать лет, не заслужил он. И потом, Ксюша, мальчишки… Стас не отдаст мне их…

— Они сами не пойдут за тобой, — вставила Ксения.

— Вот именно! Сами не захотят! Я потеряю их навсегда.

— У тебя комплекс Анны Карениной! Только умоляю, не падай под поезд, это больно и пошло, к тому же глупо.

— Я должна утрясти…

Майя вздрогнула, так как раздался звонок. Она ждала каждую минуту, что позвонит шантажист, ждала и вздрогнула от неожиданности — это уже паранойя. А номер совсем другой, сразу стало легче дышать. Часто звонят из салонов услуг, дескать, мы проверим ваше здоровье, вернем молодость, поменяем окна. Обычно Майя отвечает на звонки, с услугами разговор короток, но ведь случается, что знакомые меняют симки по разным причинам.

— Да? — сказала она в трубку, не включив громкую связь.

— Ты получила доказательства?

Это был голос шантажиста, точнее, искаженное звучание слов. У Майи в глазах потемнело, тем не менее она нашла силы выговорить ровным голосом:

— Что вы хотите?

Майя лихорадочно сделала знак Ксюше, та поняла и быстро прильнула ухом к трубке, в которой подобие голоса вещало:

— Мне нужно полмиллиона. И фотографии будут твои.

— У меня нет таких денег, — сказала она. — Даже ста тысяч нет.

— Повторяю: полмиллиона. Даю двое суток. Иначе фотосессия попадет к твоему мужу.

И отключился. Глаза Майи заволокла пелена из слез, задрожали губы. Хотя она прекрасно понимала, что именно затребует шантажист — теперь его с полным основанием можно так называть, но сумма…

— Не вздумай давать деньги, — выставила указательный палец Ксюша, приведя подругу в чувство. — Нужно обратиться в полицию.

— С ума сошла? — обреченно произнесла Майя. — Нет. Придется показывать эти фотографии… Да ни за что! Потом и Стас узнает? Он обязательно узнает, если я обращусь в полицию! Нет, нет и нет.

— Тогда не знаю… Черт, я впервые в тупике!

— Поехали! — подскочила Майя.

— Куда?

— Ко мне домой. Я возьму серьги, продам их. Одной страшно… Ты же не бросишь меня, нет? Идем, моя машина тут рядом…

Ксюша лишь с сожалением покачала головой, тем самым выражая свое отношение к ее идее. Майя этого не видела, она стремительно шла к выходу, пришлось догонять подружку. Вовремя они ушли из парка, так как резко поднялся ветер, обещая крутую непогоду, впрочем, осень дама капризная и весьма плаксивая.

— Знаешь, Ксюша, — заговорила Майя, сев за руль, — жене Бориса… бывшей жене, они сегодня разводятся… так вот ей откуда-то известны планы Бори насчет Германии, хотя рассказать ей некому, обо мне она тоже знает.

— Ого, а это уже интересно.

— Есть мысли?

— Да тут одна мысль: шантажист держит ее в курсе.

— А он откуда узнал про Германию? Борька приехал несколько дней назад, Ляля, получается, узнала где-то на третий день…

— Откуда берет информацию шантажист, я не знаю, Майка. Но моя интуиция подсказывает, ты от него не откупишься.

— Посмотрим.

— А ты в лицо эту Лялю знаешь?

— Никогда не видела. Зачем мне?

— На всякий случай. Чтобы однажды не попасть в дурацкое положение.

Про себя Майя признала правоту Ксюши, тут спорить не стоит, а вот ее действительно отличает поразительная беспечность. Давно следовало хотя бы фото жены Бориса изучить, не говоря о том, чтобы взглянуть на нее издалека. Однако она отказывалась от этой затеи чисто из бабьих побуждений: когда не знаешь, с кем твой любимый мужчина ложится в постель после тебя, проще жить.

* * *

Из суда Ляля выскочила в бешенстве, сдерживая горькие слезы разочарования и зажимая рот ладонью, чтобы не разрыдаться от обиды, вдобавок ее трясло, словно в лихорадке. Все не так, как должно быть, судья женщина, но почему-то приняла сторону мужа! А тут и он нарисовался на пороге суда вместе с Мишкой, которого Ляля за глаза называла тупой каланчой. Она дождалась, когда оба дружка спустятся по ступенькам, кстати, Борис не собирался останавливаться, ей пришлось перегородить дорогу: