Рай на земле - Яна Темиз Страница 20

Потому что число континентов в мире с временами года числом четыре перемножив и баки залив горючим, двадцать мест поехать куда получим! Двадцать – разве не прав Бродский? А ты получила единицу. Единицу по арифметике – единственное место, которое тебе нужно.

И единственного мужчину.

И этот единственный, уже чужой мужчина, который должен был быть ее, только ее мужчиной, сейчас он примет душ и уйдет, сказав что-нибудь, что говорят в таких случаях.

– Ты сегодня ужинаешь с нами, – его голос прозвучал так близко, что Вера вздрогнула. Разве это говорят в таких случаях?

– С вами? – переспросила она. Как это: с ними? С кем? С ним и его женой? Очень уместно, особенно после того, как они провели весь день. Обычно говорится: провели ночь – а они вот провели день, все не как у людей! Но ужинать с его женой, нет, это, наверно, его английский, что-нибудь не то он хотел сказать.

– С нами, – твердо и раздельно, чтобы избежать непонимания, повторил Энвер, присев рядом с ней на постель. – Я скажу ей, что мы целый день гуляли по городу, я показывал тебе крепостную стену и башню, она называется Кызыл-Куле, запомнишь? Скажу, что было неловко оставить тебя одну, после всего, что у нас было… и что я пригласил тебя на ужин.

– А она знает, что было? – это было так неприятно, что Вере захотелось встать и одеться. Нет, даже не встать, а просто оказаться одетой. И умытой. И накрашенной.

– Знает. Она моя жена.

Это прозвучало как приговор. Окончательный и обжалованию не подлежит… господи, что же в голову лезут одни штампы! Сейчас он скажет, что любит он ее, только ее, к чему лукавить, но жена есть жена, он отдан другой и будет век ей верен… в мужском роде как нескладно… и не разженишься. Поздно, Дубровский!

Зачем тогда, интересно, ужин? Чтобы показать жене, что она не более чем старая знакомая, с которой он когда-то случайно переспал, и что их браку ничто не угрожает. А она будет сидеть, не понимая половину того, что они говорят, и играть совершенно идиотскую роль.

– Пожалуйста, Вера, – он взял ее за руку, и она почувствовала, что это безумие снова наплывает на нее – как всегда, стоило ему только дотронуться до нее. Интересно, это у всех так бывает, или?.. – Это мое кольцо?

– Что? Кольцо? – она с трудом остановила начинавшееся головокружение. – Да, твое. То самое кольцо.

– Я куплю тебе другое, – он наклонился и поцеловал ей руку, на которой увидел кольцо. – Это совсем дешевое.

– Зачем? Мне вовсе не нужно…

Мне не нужно никакое кольцо! Мне все равно, дешевое оно или дорогое! Если больше все равно ничего не будет – зачем мне кольцо? Если все, что он может и хочет ей предложить, это ужин с его женой и еще одно кольцо на память… нет, этого ей не надо!

Вера вскочила и бросилась в ванную. Лоск и блеск пятизвездочного комфорта показались ей отвратительными. Словно она украла всю эту глянцево-кафельную красоту, как и эту случайную, вымечтанную встречу.

Сумеет ли она отказаться от ужина? Похоже, нет. Кызыл-куле! Мы ходили в Кызыл-куле… кажется, «кызыл» означает «красный»… ну да, Красная площадь – Кызыл мейдан… хотя вроде есть еще какое-то турецкое слово, означающее «красный».

– Твоя жена нам не поверит.

– Почему ты так думаешь? Поверит, если захочет. Если мы будем говорить одно и то же…

– Тогда тем более. Потому что твоя Кызыл-Куле находится в Аланье, а вовсе не здесь! Ты что-нибудь об этом знаешь? Так что придумай что-нибудь получше… вон у меня карта города.

– Господи, глупость какая, как я мог перепутать?! Представляешь, что было бы, если бы мы начали эту историю! Ты бывала в Аланье?

Нет, я просто умею читать. И читаю все, что попадается под руку. И слишком много придумываю. Но только для себя – не для других, так сказать, для внутреннего пользования.

Надо предложить ему этот минарет, Йивли, что ли? Вроде он у них тут главная достопримечательность.

«Как вам понравился минарет Йивли?» – «Ах, очень, прелесть что такое!»

Похоже, предстоит веселенький вечер.

А потом много других одиноких вечеров ее жизни, в которые она будет вспоминать этот день, эту невероятную встречу, которая вытеснит те, старые воспоминания. Он подарит ей кольцо… Вера, не повторяйте чужих ошибок… что ж, она с успехом делает собственные.

Ужин – когда он будет? Уже закат, кажется. Вчера, правда, ужинали поздно, когда совсем стемнело, и бирюзовый бассейн был подсвечен изнутри, и на каждом столе стояла свеча в стеклянном бокале…

Айсель – какое красивое, звенящее имя. Как Ассоль. Никогда бы не подумала, что могут существовать женщины с такими именами. Им, наверное, все удается, и кольца им дарят не для того, чтобы от них отделаться, и они не мучаются воспоминаниями, и все у них не так, как у женщин со скучным именем Вера.

Просто Вера – без любви и надежды! Надо запретить родителям давать дочерям такие безнадежные имена!

Я пойду на этот ужин, вдруг решила она. Пойду и посмотрю на нее.

На нее и на него.

И пусть это похоже на латиноамериканский сериал, пусть! По крайней мере не буду мучиться тем, что чего-то не сделала: при моей фантазии это смерти подобно. Лучше уж мучиться от вполне конкретного поступка, чем от собственных домыслов о том, чего добровольно лишилась.

В конце концов, у меня даже есть вечернее платье!

12

– Что-нибудь еще? – Латиф видел, что девушка колеблется и не выходит из кабинета.

Обычно его заместительницу отличала быстрота и стремительность движений, отражавшая, как ему всегда казалось, ее сообразительность и мгновенность реакций. За это она и была вознесена до недосягаемых высот: превратиться почти в одночасье из практикантки в заместителя управляющего одного из лучших отелей Антальи – это такой карьерный взлет, о каком все эти начинающие менеджеры и мечтать боятся.

Недоброжелатели и завистники, разумеется, утверждали, что быстрый ум и сообразительность отнюдь не те качества, которые поставили двадцатипятилетнюю выпускницу какого-то частного университета руководить штатом в шестьдесят человек. При чем тут ум – вы только посмотрите на нее!

А посмотреть на госпожу Дилек, как ее теперь было положено называть, было приятно. Особенно Латифу.

Он прекрасно знал о наполнявших отель слухах по поводу своих сомнительных и не вызывающих ни малейших сомнений отношений со своей заместительницей, но бороться с ними не считал нужным. Пусть себе говорят. По крайней мере, не говорят ни о чем другом. Коллективу для успешного сосуществования нужна интрига. Конечно, для репутации Дилек это нехорошо, но это не его проблемы. Исключительно ее – ей с ними и справляться.

И она, похоже, справляется.

Ему вообще казалось, что эта молодая девушка может справиться с чем угодно. Она блестяще дирижировала всеми отпусками, болезнями, внезапными отлучками, взаимными подменами и дежурствами персонала; держала в голове или наготове в папке все цифры и даты, связанные с заездами групп и поставками продуктов; помнила малейшие изменения в графике уборки номеров и коридоров; знала множество незначительных на первый взгляд вещей, которые в хороших дорогих отелях имеют странную тенденцию разрастаться до размеров катастрофы, если им вовремя не уделить внимания.