Первый раз - Анна Ольховская Страница 20

– Пока-пока-пока… – бормотал МакКормик, задумчиво покусывая дужку очков, снова бесцеремонно стянутых с теплого и привычного местечка – с переносицы. Очки уныло висели в его руке, философски поблескивая стеклами. Одной лишь кусаемой дужке было не до философии – грызут ведь! Но изменить ее печальную участь было невозможно: дурацкая привычка владельца очков упокоила с миром уже не одну оправу. А в случае усиленного мозгового штурма скорости погрыза позавидовал бы любой бобер.

Сейчас же штурм был не просто усиленный – он превратился в мозговой шторм. Ведь если получится так, как он задумал, путь наверх ему будет открыт! Причем наверх не только в переносном, но и в прямом смысле: удастся покинуть эту подземную нору, вернуться в Штаты и, чем черт не шутит, возглавить собственный научный центр!

МакКормик уже видел свой центр, уже шел во главе почтительно внимающей его речи толпы сотрудников по светлому и просторному коридору, когда некие странные звуки, донесшиеся со стороны одного из мониторов, грубо вернули его в реальность. Практически выдернули, словно морковку из земли.

Странные звуки оказались… плачем! Его новый ценный объект, мадам Алекс Голубовски, самым банальным образом ревела! МакКормик, на протяжении последних лет семи работавший исключительно с мужчинами и среди мужчин, с подобным поведением подопытного сталкивался впервые. Похоже, любитель и знаток женщин Морено был прав – задачка не из легких! Видимо, придется консультироваться с психологами из Центра.

Вот скажите на милость, почему эта женщина сейчас плачет? Болеть у нее ничего не должно, она приняла душ, с видимым удовольствием позавтракала, должна чувствовать себя превосходно, а она сидит на кровати и раскачивается взад-вперед, зажав ладони между коленями. Шепчет что-то непонятное, всхлипывает, а слезы по щекам – ручьем!

Стивен водрузил, наконец, изувеченные очки на отведенное им место, встал и, прогнувшись в спине, помассировал поясницу. Так, надо идти, пора ему заняться делом. Но комнату пустой оставлять нельзя. Где же этот чертов дежурный? Ах да, ему же не велено появляться, пока не позовут. МакКормик нажал на одну из кнопок, щедро усыпавших пульт. Через пару минут появился запыхавшийся дежурный. Вызвать недовольство шефа не рисковал никто из персонала.

– Джейсон, можете приступать, – махнул рукой в сторону мониторов шеф. – Свои обязанности, надеюсь, вы не успели забыть за время подаренного вам обеденного перерыва.

– Как можно, сэр! – вытянулся в струнку дежурный.

– Теперь что касается нового объекта.

– Слушаю, сэр!

– Сейчас я распоряжусь, чтобы ее из больничного блока перевели в жилой. В комнату 7А.

– О-о-о, наш люкс! Повезло бабенке! – ухмыльнулся Джейсон.

– Во-первых, это не бабенка, а ценнейший объект, – голос МакКормика заледенел, и ухмылка дежурного, мгновенно замерзнув, сосулькой рухнула на пол. – Во-вторых, следить за ее поведением вам придется с особым усердием, тщательно фиксируя в журнале любые странности. Не забывайте помечать время, чтобы потом проще было найти данный момент на видеозаписи. В случае каких-либо эксцессов немедленно вызывайте меня. Вам все ясно?

– Почти, – замялся дежурный.

– Что значит – почти?

– Какие странности поведения вы имеете в виду, сэр?

– Такие, например, как сейчас.

– А-а-а, понятно.

– Не «а-а-а, понятно», а «так точно, сэр»!

– Так точно, сэр! – даже прищелкнул каблуками от усердия дежурный.

– Когда придет смена, передайте им эти инструкции. И еще одно, Джейсон, – уже у двери остановился МакКормик.

– Да, сэр?

– Видеокамера в ванной комнате номера 7А будет временно демонтирована, дабы не отвлекать вас от службы.

– Что вы, сэр, я вовсе… – забормотал дежурный, отводя в сторону глаза, в которых мелькнуло сожаление. Оно, сожаление, тут же спряталось под нижнее веко, но хвост торчал наружу.

– Ладно, Джейсон, не мямлите, а то я вас, жеребцов, не знаю! – Даже обглоданные очки, забыв про свои недавние муки, насупились и осуждающе сверкнули. – Не забывайте, что помимо нового объекта, в лаборатории находятся еще пять старых, причем в разной степени готовности. И каждый из них должен находиться под непрерывным наблюдением. Так что не расслабляйтесь, Джейсон!

И, поправив «прихрамывающие» на носу очки, шеф вышел. Больше всего дежурному хотелось показать вслед ему какой-нибудь «дружелюбный» жест, но увы – камерами видеонаблюдения была оснащена и эта комната. Уныло вздохнув, Джейсон уселся в свое кресло и, выпустив на волю сожаление, продолжил мониторинг.

Места, куда попала Саша, не существовало. Во всяком случае, в этом, гулко стуча себя кулаком в грудь, убеждали мировую общественность представители правительства Соединенных Штатов Америки. «Господа, да о чем вы?! Откуда в Европе могут взяться секретные тюрьмы ЦРУ?! За каким дьяволом… Ох, простите! Зачем правительству США это надо? Тайные тюрьмы, фу! Это же прямое нарушение прав человека, а наша страна являет собой оплот демократии, и права человека у нас – самые правые! В смысле – правильные. Или нет – правовые. В общем, вы нас поняли. И мы со всей ответственностью заявляем – никаких тайных тюрем ЦРУ в Европе нет, не было и не будет! Ну хотите, мы вам очень честно в глаза поглядим?»

Одно из таких «нет, не было и не будет» укромно спряталось в горах на границе Австрии и Чехии. Вернее, не совсем на границе, в Австрию сунуться честные господа американцы все же не рискнули, расположились на территории Чехии. Очень уж подходящие заброшенные рудники обнаружились в недрах одной из тамошних гор. И лес вокруг стоит такой славный, густой, удачно маскирующий подъездные пути. И наличие дороги, ведущей к горе, ни у кого вопроса не вызывает – к рудникам она и была проложена когда-то. Место тихое, почти непосещаемое, до ближайшего жилья километров семьдесят – чего еще желать? И не мешает никто, и до цивилизации рукой подать, никаких проблем со связью и электричеством.

Полгода спустя, попади сюда старый дед Иржик, еще мальчишкой работавший на рудниках, он бы решил, что уже умер. И за тяжелый труд в шахте его определили в шахтерский рай: под землей, а так красиво! Но дед Иржик ни возвращаться к опостылевшей ему еще в юности горе, ни помирать не собирался. Скрипел себе потихоньку.