Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова Страница 20

— А у кого именно вы хотите взять интервью: у Ольги или у Эросмани? — прямо посмотрела я на волосатика.

Он задумался на мгновение и ответил:

— У Ольги. Я не думаю, что госпожа Эросмани будет так интересна нашим читателем. Да и, признаться откровенно, коллега по перу, наше издание очень уважает тайну псевдонима. А вы ее тщательно скрываете. Не совсем понятно, почему открыли ее этому… ну, вы понимаете кому.

Я улыбнулась.

— Так почему?

— Сразу ничего другого не пришло в голову. Но обычно я не представляюсь.

— Тайну псевдонима мы сохраним. Я даже сделаю ответный жест, чтобы показать дружественность намерений.

Передо мной стоял один из самых скандальных журналистов всех времен и народов Матвей Голопопов. В миру он, правда, был Александром Ивановым, как я успела прочитать в удостоверении.

Матвей Голопопов обожал демонстрировать народу голые задницы героев своих репортажей. Откуда он набирал столько информации, сказать не могу, однако его еженедельник выиграл все суды. А возбуждали иски против них чуть ли не каждую неделю — причем, после выхода статей Голопопова, обычно сопровождавшихся самыми скабрезными снимками. Но информация всегда была достоверной, и в судах всплывали дополнительные пикантные детали, которые редакция не ставила в первый номер. А потом выходило продолжение статей, где Матвей Голопопов в подробностях докладывал читателям о результатах судебных процессов и о том, что он вначале думал немного подретушировать образ политика, актера, модельера и прочих (думая в первую очередь о читателях, а не героях репортажей), но раз уж те оказались такими сутяжными типами, он не намерен скрывать от читающей публики ни одной детали. И не скрывал.

— Оля, может, мы с вами поговорим в другом месте? — спросил меня Александр, он же Матвей. — Вы меня подвезете?

Я кивнула, мы загрузились в машину и быстренько покинули двор. Обалдевший депутат и гоблины остались стоять рядом с «мерседесом».

— А вы не на машине? — уточнила я, выезжая на проспект.

— На машине, но я ее потом заберу.

— Куда вас везти? — спросила я.

— Куда угодно, — сказал Саша-Матвей. — Я просто хочу задать вам несколько вопросов. Может, выпьем где-нибудь кофе? Заверните вон там, — он показал рукой. — Свожу вас в один приятный бар.

Я припарковала «запорожец» и мы с Сашей-Матвеем спустились в тускло освещенный зальчик, где, как оказалось, его хорошо знали.

— Только кофе? — уточнил Саша-Матвей.

— Лучше чего-нибудь попрохладнее, — призналась я. — Апельсинового соку, например.

Он кивнул и вскоре вернулся к столику, взяв сок мне и пиво себе.

— Вы курите?

Я покачала головой.

— Не возражаете, если я?..

Я опять покачала головой и улыбнулась. Саша-Матвей производил на меня самое благоприятное впечатление, хотя типаж хиппи никогда не привлекал. У меня вообще было странное ощущение: мне казалось, что я общаюсь с очень порядочным человеком. Но если вспомнить, где он работает…

— Готов для начала ответить на ваши вопросы, Ольга, — журналист очень приятно улыбнулся.

— Что вы видели или слышали из случившегося во дворе?

— Все, — просто ответил Саша-Матвей. — Все заснято на пленку.

Я охнула.

— Успокойтесь, — он накрыл мою руку своей сухой ладонью. — Нас интересовали не вы, а Жирный. Ваши ножки, конечно, будут фигурировать в газете и производить впечатление на читателей, — он хитро улыбнулся, — и ваша ручка, царапающая Жирному физиономию… И его телохранитель, сующий свой рубильник в вашу сумку… Во всей красе покажем слугу народа с приближенными, у которых при виде денег, причем любых, сразу же срабатывает хватательный рефлекс. Народ любит видеть подтверждение своих подозрений. А что наш народ думает о своих слугах? Вот и получит очередное подтверждение. Читайте следующий выпуск, Оля.

— Обязательно, — ответила я, все-таки не стопроцентно поверившая, что мой светлый лик не появится в скандальной хронике.

Саша-Матвей, словно прочитав мои мысли, сообщил, что давно хотел со мной познакомиться. Его еженедельник и он сам не первый год интересуются Надеждой Георгиевной и компанией. Более того, ни одна из квартир в доме с аркой не принадлежит моей бывшей свекрови. Надежда Георгиевна скупила лишь три дома. В квартире над аркой постоянно дежурит кто-то из журналистов, естественно с фотоаппаратом и видеокамерой. Самого Сашу-Матвея вызвали, когда приехали мы со свекровью.

— Я не ожидал увидеть там вас, Ольга.

Я в свою очередь спросила, стоила ли покупка или аренда квартиры напротив дворика Багировых тех денег, которые пришлось потратить.

Саша-Матвей кивнул.

— Вы, наверное, читаете не все наши выпуски, — сказал он.

Я в самом деле читала не все, а только те, которые в дом приносил свекор.

— Один ваш бывший муж чего стоит, — продолжал журналист. — Он у нас фигурировал уже раз десять. Потом во дворик приезжают разнообразные гости. Ну, мы и стараемся по мере сил…

Я не могла понять, как моя свекровь все это допускает. Неужели она и ее служба безопасности не пронюхали, где у них разместились троянские кони? И как партнеры-герои скандальных публикаций не послали Надежду Георгиевну по известному русскому адресу?

— Мы же не сообщаем, что такой-то такой-то приезжал вести переговоры с уважаемой госпожой Багировой. Это никому не интересно. Интересно другое. Как бьют машины под этой чертовой аркой, как выскакивают из них с соответствующими выражениями лиц… Мы все это фотографируем и еще даем стенограммку, с купюрами, конечно. Даже в нашей газете не все можно напечатать из произносимого уважаемыми в городе людьми. Даем свои смешные комментарии. Например, высказываем предположение, что дядя поехал к юной леди, пока жена вела переговоры с банком о предоставлении кредита, торопился, чтобы успеть, врезался и вот… Так дядя даже доволен такому комментарию: с одной стороны, в глазах мужиков рейтинг повышается, с другой, в глазах жены невиновен, жене можно арку показать (если так не знает) и Надежду Георгиевну, которой принадлежат все квартиры в трех домах. Ехал на переговоры, а гады-журналюги отсебятину написали. Видишь, дорогая законная супруга, сколько у меня врагов. Никакой любовницы у меня нет и быть не может, поскольку думаю только о тебе, дорогая, и о нашем общем деле. И все довольны, включая читателей. — Саша-Матвей замолчал на мгновение, потом продолжил: — Людям интересно, как, например, двое высокопоставленных лиц пытаются разобраться, кому первому выезжать со двора, кто кому должен уступать дорогу… А танцульки у вашего бывшего! Он еще не переболел дискотеками. Любит их у себя устраивать. Мы и ставим оптику… Надежда Георгиевна про нас знает. Ее, кстати, мы не фотографируем. У нас нечто типа негласной договоренности. Ваша свекровь считает, что лучше мы, ловящие определенные кадры, чем другие. Других-то мы сами не пустим, и это ее очень устраивает. Она же понимает, что умному человеку, хорошо знакомому с раскладом сил и обстановкой в городе, этот двор дает представление о том, что делается в данный момент в Питере, и как определяется его политика. Можно за неделю не сделать ни одного снимка, но получить информацию, стоящую сотни тысяч долларов… Хотя у нас несколько другая специализация… Поэтому госпожа Багирова нас и терпит.