Кузен Марк - Элизабет Эштон Страница 20

Дамарис развернулась и, ни слова не говоря, начала быстро подниматься по лестнице; оказавшись на маленькой лужайке, она незаметно для себя сорвалась на бег; она знала, что он следует за ней, и осознание этого отчего-то привело ее в неописуемый ужас, заставляя ускорить шаг. Она пыталась убежать не столько от него самого, сколько от своих собственных чувств к нему. Массивные двери не поддались с первого раза, и в ее сознании промелькнула леденящая душу мысль, что они, наверное, заперты изнутри. Но тут на ручку двери поверх ее руки легла его ладонь.

— Замок немного заедает, давай я тебе помогу. — Его голос звучал совершенно спокойно, и бешенное сердцебиение в ее груди начало понемногу утихать.

Ручка повернулась, дверь открылась, но никто из них не двинулся с места, хотя их руки уже не соприкасались между собой. Мерцающий свет лампы над входом сливался с лунным сиянием у них за спиной, Кристиан стоял против света, и теперь ей не было видно его лица; он показался ей огромным и зловещим, но затем она с удивлением поняла, что он содрогается от беззвучного смеха.

— Малышка, ну чего такого уж страшного в поцелуе? — Он спросил об этом с нежностью в голосе, чего она никогда раньше за ним не замечала. Это обычный способ выражения благодарности за приятный вечер. И вовсе незачем было бежать от меня, словно черт от ладана.

— Ясно, — равнодушно сказала она.

— Что тебе ясно? Ты что, решила, что я стану пытаться соблазнить невесту самого Марка Триэрна?

Напоминание о кузене заставило ее вздрогнуть, словно от удара плетью. Она тут же взяла себя в руки и гордо вскинула голову.

— Разумеется, нет, — холодно проговорила Дамарис, — но не думаю, что кузен Марк пожелал бы, чтобы я целовалась с вами даже в знак признательности. Спокойной ночи, мистер Тревор. Полагаю, свою благодарность я вам уже выразила.

Она гордо прошествовала мимо него и начала подниматься вверх по тускло освещенной лестнице, слыша его смех, несущийся ей вслед.

Когда она добралась до своей комнаты, то Селеста уже дожидалась ее там.

— Что-то ты задержалась, — констатировала юная француженка, с подозрением разглядывая подругу.

— Я просто пожелала спокойной ночи, а дверь никак не открывалась… Дамарис отвернулась к зеркалу, чувствуя, что начинает краснеть, и не желая, чтобы Селеста заметила ее смущение.

— Какая умная дверь! — сухо заметила Селеста, окидывая опытным взглядом изящную фигурку в зеленом платье и копной завитых медных волос, из которой теперь выбивалось несколько локонов. — Полагаю, ты с ним целовалась?

— Ну, в общем…, - замялась Дамарис, — а разве нельзя поцеловать человека в знак благодарности за приятно проведенный вечер?

Селеста усмехнулась.

— Ну да, конечно. Хотя мне он почему-то не дал возможности отблагодарить себя! Что ж, дорогая, поздравляю! Похоже, он по уши влюбился в тебя, так что я не смею вам мешать. И все-таки, везучая же ты! взорвалась она. — Ведь он один из миллиона… и, по-моему, он очень подходит под описание того красавчика, о котором ты мечтала… того, с которым ты встретилась лишь однажды и которого не ожидала больше никогда увидеть снова… а, может быть, это и был Кристиан?

Дамарис кивнула, и Селеста продолжала свой монолог.

— Это нечестно. У тебя изначально было преимущество. А он хоть знал, что встретит тебя здесь?

Дамарис опустилась на пуфик перед трюмо.

— Конечно же нет — это была чистая случайность, а ты лезешь со своими выводами. Между нами ничего нет и быть не может. Не горюй, завтра будет твоя очередь. Не думаю, что постоянство — его сильная черта.

Подобный поворот в разговоре явно удивил Селесту.

— Ты хочешь сказать, что не будешь против, если я отобью его у тебя?

— Ни капельки! И честно говоря, так даже будет лучше.

Селеста была свободна, а она, Дамарис, нет. Над всем ее будущим возвышалась тень кузена Марка, и ее не оставляло тревожное подозрение, что Кристиан намеренно пытался вынудить ее разорвать эту помолвку, к которой он с самого начала отнесся крайне неодобрительно.

— Что ж, большое спасибо, — весело прощебетала Селеста. — Раз уж ты даешь мне карт-бланш, я обязательно попытаю счастья, хотя и не думаю, что из этого выйдет что-нибудь дельное.

Она встала с кровати, на которой сидела все это время и, подойдя к подруге, испытующе заглянула ей в глаза. Дамарис отвернулась.

— Подружка, — тихо проговорила Селеста, — а что если ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни? Ведь ты, кажется, и сама без ума от этого красавчика.

— Нет, — воскликнула Дамарис, — он мне не нужен. этого не будет никогда. — Она схватила Селесту за руку. — Селеста, если ты любишь меня, то никогда не оставляй меня с ним наедине!

— Хорошо, милая, как скажешь, — озадаченно пробормотала Селеста; неужели Кристиан позволил себе что-то лишнее? Она выпрямилась. — Не бойся, крошка, думаю, я смогу с ним поладить. Спокойной ночи.

С этими словами она удалилась к себе, а Дамарис еще долго сидела на пуфике, устремив взгляд на незашторенное окно, через которое в комнату лились серебристые потоки лунного света. Влюбиться в Кристиана Тревора означало бы для нее настоящую катастрофу. Она не сомневалась в том, что у него не было и быть не могло каких бы то ни было серьезных намерений, так что она должна приложить все усилия для того, чтобы поскорее подавить в себе нежелательные эмоции, которые он сумел пробудить в ее душе. И уж впредь быть осмотрительней и ни под каким предлогом не оставаться с ним наедине. Селеста ей в этом поможет, да и каникулы, к счастью, были довольно короткими. К тому же, возможно, ей повезет еще больше, и Кристиан вернется к заброшенной им работе в лесу. А потом каникулы закончатся, и он навсегда уйдет из ее жизни. Останется перетерпеть последний семестр в школе, и она возвратится в Рейвенскрэг, к дожидающемуся ее там сэру Марку Триэрну. Так что, наверное, будет не так уж трудно унять свое непокорное сердце и держаться подальше от коварного обольстителя. Из сада по-прежнему доносились соловьиные трели. Дамарис решительно подошла к окну и задернула шторы, как бы разом отсекая от себя и лунный свет, и птичье пение, и воспоминание о поцелуе Кристиана. Лунный свет призрачен, как паутина, думала она; воплощением же реальности для нее были серые скалы родного Рейвенскрэга, в котором она оставила частицу своего сердца.

* * *

Воплотить в жизнь намерения Дамарис оказалось совсем не сложно, так как узнав от Дональда о появлении в сосновом лесу жука-короеда, Кристиан снова с головой ушел в работу, уходя в лес рано утром, чтобы самолично оценить нанесенный насекомыми ущерб и обсудить меры по борьбе с вредителями. Девушки чувствовали себя несколько уязвленными — хотя Дамарис была даже рада такому повороту событий — но у них не было иного выхода, как смириться с подобным соперничеством и понять, что в данное время все помыслы Кристиана заняты изучением повадок коварного жучка, и ему сейчас не до ухаживаний.