Наследство в глухой провинции - Лариса Кондрашова Страница 20

Какой-то здоровущий мужик шел по улице и орал во всю глотку. У моей калитки — быстро же я ощутила себя собственницей! — он несколько замедлил шаг и даже примолк, но, рассмотрев все, что мог, пошел дальше по улице, оглашая окрестности криками о своем товаре.

Из калиток стали выходить женщины с молочными бидончиками в руках, потому и я, отыскав на кухне такой же, поспешила следом за ними. Стадное чувство, ничего не поделаешь. Мне ужасно захотелось чего-нибудь молочного.

— Лариса, на меня очередь займи! — крикнула со своего крыльца Лида.

Метров через сто вправо, прямо посреди дороги, стояла изотермическая емкость типа квасной цистерны на жесткой сцепке с «Жигулями» шестой модели. Чего только люди не придумают! К ней уже выстроилась очередь, и полная молодуха шустро орудовала шлангом, заполняя бидончики. Все женщины как одна, ничуть не скрываясь, осмотрели меня с ног до головы.

— Племянница Липы, — услышала я негромкое высказывание.

— Эта в нашей дыре жить не станет, — добавила другая.

Что-то же они увидели во мне такое, позволявшее сделать подобный вывод. Не мой ли скромный спортивный костюм из Италии или кроссовки — натуральные «Адидас». Значит, уже и в глубинке научились определять фирму на глаз.

Подумала я так и огорчилась за госпожу Кирееву, которая неизвестно отчего вознеслась над другими и позволяет себе относиться к ним с высокомерием. Можно подумать, в том, что я родилась в краевом центре, есть моя личная заслуга… Зато в том, как я одета, непременно есть.

Подошла Лида, и мы поболтали с ней ни о чем — Костромино по большому счету меня все же не интересовал, как и местные новости про какую-то Зойку, которая подалась к казакам и служит у них то ли секретарем, то ли буфетчицей, хотя каждому ясно, чем она на своем, рабочем месте занимается. Мы купили молоко и дошли с ним до дома. Соседка побежала кормить детей, а я — свою драгоценную персону.

Я нашла все в том же кухонном шкафу пакет с манкой и почему-то вдруг захотела манной каши. Раньше я никогда не стала бы варить ее для себя одной.

А потом, не иначе и здесь воздух Костромино повлиял на меня таким странным образом, пошла по дорожке к дальней оконечности участка, чтобы посмотреть на водоем. Странная мысль пришла мне в голову: а если это не пруд и не озеро, а просто приток речки, которая течет в этих местах. И именно здесь тетя Липа провалилась под лед…

Тщетно напоминала я себе, что нужно всего лишь дождаться десяти часов утра — в это время открывалась нотариальная контора. И выписать доверенность на Лиду, чтобы она от моего имени продала наследный дом.

Ольга на моем месте точно никуда бы ходить не стала, а до назначенного срока полежала бы на диване и почитала.

Кстати, бедная Лида и не подозревала о роли продавца, которую я ей готовила, но у меня были припасены на этот случай весомые аргументы. Десять процентов от продажи дома — ей, за труды. Вряд ли она откажется от лишних денег.

Я уже почти приблизилась к трем зеленым елочкам, как вдруг услышала чей-то голос, который звал:

— Лариса! Лара, где ты, ау!

Голос был молодой и звонкий и явно наслаждался эхом, которое рождал.

— Ла-ри-са!

— Иду! — откликнулась я, не представляя себе, кто стал бы меня звать там, где меня никто не знает.

Но я была не права. У порога моего наследного дома стояли двое: высокий стройный мужчина и худенькая, недавно сформировавшаяся девушка. И она-то как раз была мне знакома.

— Здравствуйте, — сказала я обоим и отдельно девушке: — Привет, Валерия!

— Лариса, познакомься, это мой папа — Михайловский Федор Михайлович. Папа, это Лариса. Она говорит, что Сергеевна, но я зову ее просто по имени.

— Здравствуйте, Лариса Сергеевна, — официальным голосом проговорил он и, подумать только, наклонил голову в полупоклоне. Как в кино!

— Очень приятно.

Я подала руку легендарному папе и теперь смогла посмотреть на него повнимательнее, но, видимо, решение мое было опрометчивым, потому что, встретившись с ним взглядом, я почувствовала, что мое сердце ухнуло куда-то вниз. Его глаза… Я никогда не видела таких пронзительно-синих глаз.

В детских мультиках порой рисуют подобные глаза: из них чуть ли не материальным потоком льется свет. Вот и я такой увидела. Из глаз Михайловского Федора Михайловича, если я правильно запомнила, как его зовут. Надо же так не вовремя встретить мужчину своей мечты! Правда, мой мужчина был бы, наверное, не таким сухим и ледяным… Что-то эпитеты я ему подбираю какие-то непарные.

— Красивый у меня папка? — гордо спросила Валерия.

От моей юной приятельницы не укрылся интерес, который, оказывается, был на моем лице написан.

— Вы приехали сюда на своей машине? — Он углядел под навесом мою Симку.

— А что, у вас в угоне числится точно такая же? — съехидничала я вопросом на вопрос. И ответила Лере: — Обычный.

Пусть не задирает нос. Интересно, он когда-нибудь улыбается, или все население Земли в его глазах потенциальные преступники?

— Папа, мы же в гости приехали, — напомнила Валерия, пока ее суровый родитель озирался в поисках… каких-нибудь улик против меня? Запрещенных ко ввозу в Ивлевский район товаров? — Или ты Лару в чем-то подозреваешь?

Это девчонка пошутила, чтобы хоть чуть-чуть разогреть распространявшийся от ее папаши холод.

— У меня алиби, — поддакнула я.

Молодец, Валерия, защищает, несмотря на всяческие анекдоты о женской солидарности.

— Дорогие гости, прошу в дом, — сказала я; должен же кто-то брать инициативу в свои руки.