Черные минуты - Мартин Соларес Страница 20

Ранхель сделал глубокий вдох и выдох, вентилируя легкие горячим тяжелым спертым воздухом, и спросил в трубку:

— Вы менеджер?

— Да.

— Ничего не трогайте и никого не выпускайте, — велел Ранхель. — Они сейчас приедут.

— Вы знаете адрес?

— Разумеется. Они уже в пути.

Каждому известно, что бар «Леон» находится на центральной площади. Это старейший бар в порту, можно сказать, ровесник второго основания города. И пусть свои лучшие времена бар пережил давно — в тридцатых годах, накануне Второй мировой, — его атмосфера, сохранившая дух былого великолепия, по-прежнему привлекает туристов, а также небольшой кружок постоянных посетителей — местных жителей и государственных служащих, которые работают в этом районе.

Ранхель положил трубку и взглянул на часы: четверть третьего. Признаться, он немного нервничал. Может быть, эти два преступления связаны. Да, скорее всего. Знакомый жар в ладонях заставил его вспомнить о мази, прописанной доктором Родригесом. Впрочем, Ранхель не решился бы пользоваться ею у всех на виду, потому что всякие кремы и косметика — это для извращенцев, а он крутой полицейский. В ладонях начался зуд. Ну… если доктор Родригес Кабаллеро считается лучшим специалистом по дерматологии, что дурного, если он и впрямь немного помажется?

Ранхель вынул из кармана коробочку и собрался было достать тюбик с кремом, но заметил, что на него смотрит какой-то тип в клетчатой рубашке и очках с толстыми стеклами, сидящий на стуле в коридоре. Еще один курьер-доброволец или просто любопытный? Как много их развелось! Ранхель раздраженно сунул коробочку обратно в карман, а взамен вынул свой любимый пистолет 22-го калибра, купленный в кредит, снял ремень и надел кобуру. На всю полицию не хватало хорошего оружия, а имеющееся в наличии хранилось в сейфе у шефа. Ни шефа, ни ключей от сейфа сейчас не было. Но, так или иначе, он всегда предпочитал свой личный двадцать второй служебному сорок пятому.

Вообще, Ранхель не любил носить оружие и был уверен, что оно ему не понадобится, но на всякий случай взял — как знать, вдруг этот парень найдет его первым? Застегивая кобуру, он тайком почесался.

— Предупреди криминалистов и пошли ко мне Круза Тревино или Гордо, — велел он Чикоте. — Пусть обыщут площадь и доки.

— Да ты что?

Ранхель хотел бы повторить, но побоялся, что тип в клетчатой рубашке — это шпион-газетчик, и поэтому лишь махнул рукой, словно говоря: ничего не спрашивай, и вышел, а Чикоте молча отправился исполнять приказ, поскольку знал по опыту, каково спорить с нервным полицейским.

Подойдя к машине, Ранхель почувствовал жар, исходящий от раскаленного металла. Вот черт! Если бы только у него был кондиционер! Неужели двигатель перегрелся? Пока он отпирал дверцу и опускал стекла, весь взмок, и пот ручьями бежал по спине и лицу. Включив двигатель, он снова обжег пальцы. Пришлось достать из бардачка носовой платок и красную бандану, обернуть ими руль и ручку передач и так ехать в бар.

У них на службе было только три машины: крытый пикап «Джулия», приспособленный для перевозки задержанных, и две патрульные полицейские машины — на одной ездил шеф Гарсиа, а на второй его заместитель Траволта, также известный под именем Хоакин Табоада. Прочие агенты, как Винсенте Ранхель, должны были пользоваться своими машинами, если таковыми владели.

Термометр показывал 103 градуса [9], и жара совсем не убывала. Купив «шевроле-нова», Ранхель старался не выезжать днем, когда город просто кипел, асфальт плавился и над дорогами вставали зыбкие миражи.

Сегодня у него было ощущение, что он движется в сторону другой реальности, в эпицентр страха. Чтобы прогнать эти дурные предчувствия, он включил радио. Шла передача о том, что жару на Земле вызывают марсиане. «Сначала они уничтожат наш озоновый слой, потом высушат все леса на планете, затем расплавят ледники и затопят города, — говорил диктор. — Согласно их плану, все люди должны умереть». «Сукины дети, — подумал Ранхель, — эти марсиане просто гомики».

Проезжая мимо бара «Тибериус», он притормозил, чтобы проверить, нет ли там Траволты, но Траволты не было. Проклятый жирдяй, куда он запропастился? И появится, наверное, злой как черт.

Бульвар дель Пуэрто сменился авеню дель Пальмар, и через десять минут Ранхель был уже на месте. По пути он один раз остановился на красный свет позади тягача с прицепом. Тягач не спешил, и поскольку у Ранхеля в машине не было клаксона, он этим пользовался и ехал не торопясь. Признаться, ему не хотелось браться за это дело, и он надеялся, что Чикоте найдет Траволту и его освободят от расследования. Хотя вряд ли. Он попал. Ух и разозлится толстяк! Да черт с ним, не в первый раз.

Ранхель взглянул на огромный рекламный щит «Рефреско де Кола», где женщина держит в руке бокал с жидкостью, напоминающей бензин, присыпанный льдом. Как убежденный антиимпериалист, он по привычке мысленно обругал «Рефреско де Кола» и даже модель, рекламирующую напиток, — паршивые гринго и долбаная сука в штанах в облипку. Наверное, в борделе такую нашли.

Кола была для него символом войны во Вьетнаме, на Ближнем Востоке, холодной войны, убийства Сальвадора Альенде в Чили. С тех пор как он поступил на работу в полицию, он стал меньше думать об этом, но это не означало, что он изменил своим убеждениям, совесть интернационалиста в нем не умерла.

Шесть минут спустя он приехал в бар «Леон» — в те времена город можно было объехать за полчаса. Еще издали он узнал машину доктора Ридауры. Утром она проводила уроки химии и биологии в иезуитской школе, а днем в случае необходимости ее вызывали в полицию, чтобы помочь с экспертизой. Интересно, что у бара его ждал их штатный криминалист Рамирез. Похоже, его мутило, красные глаза слезились. «Что за коп этот Рамирез, — думал Ранхель, — не коп, а неженка». Видимо, впечатление он получил неслабое.

— Вы там закончили?

— Нет, вышел передохнуть.

— Поторапливайтесь, а то «скорая» уже едет. — Он окинул взглядом группу зевак у двери. — А ну-ка пропустите, — велел Ранхель. — Попрошу больше никого не впускать и не выпускать.

— Сеньор Ранхель, одному менеджер позволил уйти, — признался Рамирез.

Ранхель кивнул:

— Я разберусь с этим мерзавцем, на всю жизнь запомнит, как чинить препятствия полиции.

Он шагнул к двери, но остановился — хорошо зная Рамиреза, он чувствовал, что дело нечисто — Рамирез что-то утаивает.

— Вы знаете, кто это был? — Рамирез замялся, и Ранхель понял, что так оно и есть.

— Джек Уильямс. А с ним секретарь и четыре гринго.

Ну и ну! Большой человек. Ранхель терпеть не мог иметь дело с такими красавцами, а это был сын крупнейшего богача в городе — владельца завода «Рефрескос де Кола». С Рамиреза ручьями стекал пот, и вовсе не жара 103 градуса в тени была тому виной.