Ленька Пантелеев. В 2 книгах. Книга 1. Фартовый человек - Елена Толстая Страница 20

– Революционный привет тебе, Леонид Иванович.

Это был собственной персоной Варахасий Варшулевич, по-прежнему кругленький и с виду крайне незначительный. Обманчиво и опасно незначительный, как знал Ленька.

Леньку словно ударило:

– Ты что здесь, Варахасий, делаешь?

Варшулевич сморщился.

– У меня такое имя – сразу видно, что поп давал. Лучше не компрометируй.

– Кто при старом режиме родился – всем поп имя давал, – философски заметил Ленька.

Варшулевич не ответил, но пожал плечами, безмолвно настаивая на том, чтобы впредь Ленька именовал его только по фамилии.

Они сели рядком, Варшулевич заказал чаю и воблы.

– Здесь чай сладкий дают, – заметил при том Варшулевич. – Под соленую рыбу – очень пикантно.

Ленька выпил свой чай с благовоспитанной аккуратностью, обтер губы платком и только после этого поинтересовался у Варшулевича, хлопотавшего над своей воблой:

– Ты часто здесь бываешь?

– Случается, – сказал Варшулевич.

– А что не во Пскове?

– Тебя из Чека выперли? – вопросом на вопрос ответил Варшулевич.

Ленька молча кивнул.

– Сокращение штатов, да? – сказал Варшулевич скептически. – Ага, сейчас я с головой в это поверил. – Он помолчал немного и прибавил: – Меня тоже по сокращению. Здесь перебиваюсь разной ерундой… У тебя из происходящего какие выводы?

– Далеко идущие, – ответил Ленька, ощутив в кармане наган таким явственным и разумным, словно тот вдруг вступил в разговор не на правах аргумента, а как полноправный участник.

– А у меня – довольно близко идущие, – вздохнул Варшулевич. – Приземленный я человек, братишка, и все потому, что вырос в трактире.

Тут в «Бомбей» наконец вошел Белов, а за ним еще два человека. Держались они так, словно каждый был сам по себе, но при этом всех троих словно связывали невидимые нити. В полутьме их трудно было разглядеть, но один, чернявый, вроде бы постарше – лет тридцати, с очень экономной внешностью: правильный овал лица, немного глаз, немного носа, скупо отпущенный рот; другой, белобрысый, помоложе, лет двадцати, что называется, «русской простонародной наружности». Таких любили рисовать для открыток с подписью «народныя типы». При разговоре оказалось, что «народный тип» довольно картав и косноязычен, за что и был наречен Корявым.

Белов держался в стороне, наблюдая, как происходит знакомство. Временами казалось, будто он вообще исчезает из виду, сливается с темнотой и утекает в неизвестном направлении мутной чайной жидкостью; но затем он вновь появлялся, и Ленька чувствовал на себе его пристальный, прощупывающий взгляд.

Тему обговорили быстро, распределили роли и разошлись, не оборачиваясь, каждый в свою сторону: как не было между ними никакой встречи и взаимных договоренностей.

Леньке все это очень понравилось, и он взял себе такой стиль на заметку.

* * *

На вокзале всегда, конечно, с первого же взгляда ясно, кто здесь находится по какому-либо делу, а кто является простым пассажиром.

Ленька Пантелеев представлял собой для банщиков фигуру неинтересную и, можно сказать, совершенно лишнюю: такого не разбуржуишь и не разведешь, только неприятностей схлопочешь. Поэтому Ленька прошел через вокзал, как нож сквозь масло, и, только очутившись возле перронов, оглянулся. На него с безразличием таращились две опухшие и сонные физиономии – прикидывали, из какого мира явился незнакомец. Ленька не удостоил их взглядом и нырнул на рельсы, а оттуда перебрался на другой перрон, где был выход в служебные помещения.

Этот маневр обнаружил некоторое знакомство Леньки с вокзальным устройством, что, в свою очередь, не осталось без последствий, и почти мгновенно перед Ленькой возник человек – очень серый и тихий, повадкой неуловимо схожий с Беловым.

Ленька молча уставился на него, ожидая – что тот скажет.

Серый человек проговорил:

– Что же ты, братишечка, тут гуляешь без разрешения и даже не здороваешься?

– Здравствуй, – охотно сказал Ленька. И опять замолчал.

– Я так понимаю, ты здесь в гости, – продолжал серый человек.

– Да, – подтвердил Ленька, – ищу одного знакомца. Здесь должен находиться.

– Могу я поглядеть на твои документы? – ласково осведомился серый человек.

– Документы у меня, конечно, кое-какие имеются, – сказал Ленька, – но только вопрос, какие именно тебе показывать.

– Ты мне их покажи, а я скажу – какие те, а какие не те, – уже совсем не ласково произнес серый человек.

Ленька пожал плечами и вынул из кармана наган.

– Такие?

– Для начала, – сказал серый человек. – Так кого ты решил навестить, братишечка?

– Ну, полагаю, раз документы у меня в порядке, то и в дальнейших вопросах надобность отпадает, – предположил Ленька.

– Ты не полагай, – посоветовал серый. – Просто расскажи мне, как родному отцу, а я тебя направлю в нужный кабинет, за подписью и печатью.

Ленька сказал:

– Удивляюсь вашей проницательности, товарищ. Я и вправду в бухгалтериях не силен, вечно плутаю по коридорам. А ищу я знакомца по имени Макинтош.

Серый человек сперва застыл. Затем на его лице проступило понимание, о ком идет речь, и оно сморщилось – медленно, сжимаясь как бы поэтапно.

– Это какой Макинтош? – переспросил серый. – Малой?

– Ну, не старый, – кивнул Ленька с беспечностью.

Он совершенно не испытывал страха перед человеком, которого здесь, на вокзале, очевидно, боялись все, кто знал, и Леньку это забавляло.

– Ты со мной не веселись, – строго предупредил серый человек. – Я ведь к шуткам не склонен.

– Макинтош – малец, – сказал Ленька. – Где искать его? У меня к нему дело.

– Почему? – спросил серый. И прибавил, предупреждая возможное Ленькино сопротивление: – Я им всем за отца, мальцам. Я их жалею. А ты, чего доброго, втянешь одного из них в какие-нибудь неприятности.

– У Макинтоша вся жизнь – сплошная неприятность, – сказал Ленька. – Одной больше – ничего не изменит. А нужен он мне потому, что он моего доверия достоин и ему я поручу мое дело без страха, что испортит или подведет. Ну так где же искать его?

Серый помолчал, пожевал бесцветными губами, а затем направил Леньку проходными дворами через всю Лиговку до Сортировочной, где в одном из ангаров, скорее всего, обретается искомый Макинтош.

– На вокзале у Макинтоша уже давно нет никаких занятий, – прибавил серый. – Он сейчас прибился к другим людям. Здесь почти не бывает.

Ленька тронул козырек картуза:

– Благодарю за помощь, товарищ.