Мы поем глухим. Сто солнц в капле света - Наталья Андреева Страница 20

Потерпев фиаско у Соболинского и поняв, что действовать против него силой не удастся, папаша Базиль решил действовать хитростью. Поначалу он, признаться, испугался и решил последовать совету Терезы: скрыться из Парижа, поселиться в купленном поместье, а дальше уже жить тем, что Бог пошлет. Выращивать виноград, делать из него вино и вести жизнь честного торговца.

Но потом соблазн пересилил. Виноградник — это, конечно, хорошо, но еще лучше обзавестись и рентой на случай неурожая. Тереза не бог весть какая хозяйка, да и сам месье Дидон мало что понимал в разведении винограда. Лучше будет нанять людей, которые с младых ногтей этим занимаются, а самому вести неспешную и несуетную жизнь рантье. Подолгу гулять на свежем воздухе, а не дышать каждый день гнилым и сырым парижским, попивать собственное винцо вволю, сколько душе угодно и по маленькой играть в картишки с соседями. А там, Бог даст, Терезе сыщется муж, и в усадьбе будет раздаваться детский смех, а дочка сделается настоящей матроной.

Лелея в душе нарисованную картину, папаша Базиль, едва только он вновь обрел голос, отправился к барону Редлиху. Нет, сыщик не поехал в дом к мадемуазель Дельфине, поскольку не хотел, чтобы о его беседе с бароном узнала толстуха Гаспар. Папаша Базиль уже понял, что у той на Дельфину свои виды. Он бы против этого не возражал, но, прежде чем поссорить Дельфину с бароном, надо бы знать наверняка, что у того сладится с русской графиней.

«Девица не пропадет, — думал сыщик, подходя к дому барона Редлиха. — На такой товар, как смазливая актриса, всегда найдется покупатель. Да и что мне до нее? Мне надо слупить с барона тысяч сто франков, а лучше все двести. И я, кажется, знаю, как это сделать…»

Само собой, папашу Базиля отказались принять. Он и не рассчитывал, что для него гостеприимно распахнутся двери дома барона Редлиха. У себя тот почти никого не принимал, ссылаясь на то, что ведет холостяцкую жизнь, только узкий круг самых близких друзей или тех, кого Эрвин Редлих считал своими друзьями. А еще финансистов, с которыми у барона были общие дела. Таким образом, его дом мало чем отличался от кон-торы, жилые комнаты были лишь на втором этаже, но туда вообще никто не допускался.

Если бы у барона было меньше денег, сказали бы, что он человек странный. Но, в конце концов, каждый живет так, как ему вздумается. А миллионер так вообще может позволить себе любую прихоть.

Папаша Базиль сунул камердинеру барона заранее приготовленную записочку и золотую монету:

— Передай записку своему господину. Если он меня и после этого не примет — я уйду. А покамест обожду тут.

И папаша Базиль замер под дверью. Терпению и смирению он давно уже научился. С тех пор, как лишился должности в префектуре. «Гордость — это роскошь не для бедняков, — поучал он Терезу. — Хорошо иметь чувство собственного достоинства, когда у тебя есть миллион. А покамест его нет, надо кланяться сильным мира сего, и как можно ниже».

— Барон вас примет, сударь, — услышал он и радостно поднял голову.

Его провели в гостиную на первом этаже, которая поразила папашу Базиля своим аскетизмом. Барону, похоже, было все равно, какая у него в доме мебель.

«Любовь такого человека дорогого стоит, — с неожиданным уважением подумал сыщик. — Будем надеяться, что барон не скоро остынет. Дамочка не из тех, которые спешат наделать глупостей, когда на них валятся сумасшедшие деньги».

— У вас три минуты, — холодно сказал барон. — Я не могу взять в толк, что такого ценного вы мне можете сообщить относительно дамы, к которой у меня есть определенные чувства. Если же вы пришли ко мне с просьбой относительно денег…

— О нет! — с неожиданной живостью сказал папаша Базиль. — У меня есть сведения, почему эта дама отказывает вам в ваших чувствах. И ежели вам будет угодно меня выслушать…

— Говорите! Садитесь и говорите! — велел барон и сел сам.

Папаша Базиль перевел дух: кажись, сработало! Он сел и заговорил уже гораздо медленнее и спокойнее:

— Видите ли, сударь, моя дочка служит у мадам камеристкой. Внебрачная дочка, — пояснил он. — Сам я занимаюсь коммерцией…

— Это меня не интересует, — оборвал его барон. — К делу.

— Так вот: мадам приехала в Париж, чтобы найти некоего мужчину…

— Ложь!

— Это правда, господин барон, — смиренно нагнул голову папаша Базиль. — У вас есть счастливый соперник.

Барон Редлих встал. Подумав, месье Дидон остался сидеть. И правильно сделал, потому что, пройдя несколько шагов к окну, барон резко развернулся и, стремительно вернувшись, опустился обратно на стул.

— Кто он? — спросил барон отрывисто.

— Некий русский. Если вам угодно знать его имя…

— Сколько?

— Я и в самом деле испытываю некоторые финансовые затруднения…

— Я понимаю, что вы пришли продать мне сведения, которые могут меня заинтересовать. Я их покупаю. Сколько?

— Двадцать тысяч франков, — замирая, сказал папаша Базиль.

Барон встал.

«Эх, я дурак! Зачем заговорил сразу о деньгах? Да еще так много запросил!» — мысленно обругал себя папаша Базиль.

— Сидите тут, — велел барон Редлих и вышел из комнаты.

Буквально через пять минут он вернулся и протянул папаше Базилю пачку денег:

— Здесь двадцать банковских билетов по тысяче франков. Они ваши. А теперь я жду. Все, что вы знаете.

«Эх, мало запросил!» — сызнова принялся ругать себя папаша Базиль, засовывая деньги в карман сюртука. «Выложил, не моргнув глазом! И больше бы дал! Вот я растяпа!»

— Графиня ищет господина Соболинского, — сказал он, переведя дух. — Она затем и приехала в Париж. По моим сведениям, Серж Соболинский убил на дуэли ее мужа, какого-то важного сановника. Дуэль была честной, но Соболинскому все равно грозила каторга, и он бежал из России. А она, стало быть, за ним.

— Я так и думал, что эта женщина особенная… И что, нашла она его?

— Пока еще нет. Графиня мало кого знает в Париже.

— Но маркиз де Р* подсказал ей, к кому обратиться.

— Господин барон все правильно понял.

— Почему же она до сих пор не нашла того, кого ищет?

— Это дело случая, господин барон, — вкрадчиво сказал папаша Базиль.

— Но вы-то знаете его адрес?

— Иначе бы я к вам не пришел.

«Еще, что ли, денег спросить?» — подумал сыщик.

— Больше вы из меня не выжмете, — холодно сказал барон, словно прочитав его мысли. — Но не исключено, что я воспользуюсь вашими услугами и в дальнейшем. А я щедро плачу полезным мне людям.