Третье пророчество - Олег Вакуловский Страница 20

– У нашего близкого знакомого пропала девушка.

– Хорошая шутка, – оценил Воронцов.

– А мне почему-то показалось, что вас это дело заинтересует, – не замечая сарказма, сказал гость.

– Что, девушка настолько хороша?

– Хороша, – равнодушно подтвердил мужчина. – Она модель. А он банкир.

– Как интересно. Скажите, вы меня ни с кем не перепутали?

– А еще у нас есть некоторые основания полагать, что ко всей этой истории может иметь отношение ваш старый знакомый, – продолжал гость, никак не реагируя на реплики. С этими словами он достал несколько фото из внутреннего кармана твидового пиджака и протянул их Воронцову.

– Не понял, – сказал Воронцов.

Выражение его лица совершенно изменилось, когда он увидел эти фото. Обаятельный мужчина средних лет с яркими южными, но при этом весьма холодными глазами сидел за столом, похоже, на какой-то международной конференции. Именно этот мужчина был честно «отщелкан» неведомыми фоторепортерами в разных ракурсах. Попавшие с ним в кадр соседи по круглому столу явно остались на снимке случайно. Впрочем, в одном из этих соседей Воронцов без труда опознал как соотечественника крупного стального магната. Но потом он опять вернулся глазами к южанину. Джузеппе Торно совсем не изменился за те пять лет, что они с ним не виделись.

– Где это снято?

– В Москве, представьте себе. На этот раз синьор Торно посетил нас в составе официальной делегации европейских инвесторов.

* * *

Пять лет назад Джузеппе Торно вовсе не интересовала инвестиционная деятельность, подумал Воронцов. Он столкнулся с этим итальянцем при довольно странных обстоятельствах. Воронцова тогда пригласили для консультации во Францию. Речь шла о деле Фатимы, впрочем, не столько о нем самом, сколько о шагах, которые могли бы помочь вернуть в Россию очень известную и знаковую для нее икону. История ее была переплетена с историей трех секретов Фатимской Девы очень тесно. Вот тогда-то на горизонте и нарисовался обаятельный Джузеппе, потому что секретная служба Ватикана слегка занервничала, узнав, что русские проявляют активность, связанную с Фатимой.

– Вы что же, хотите сказать, что теперь секретная служба Ватикана заинтересовалась русскими барышнями? Наконец-то! – хмыкнул Воронцов.

– Почти что так... Как мы теперь понимаем, Торно приехал в Россию исключительно потому, что его интересовал здесь один банкир.

– И это, разумеется, тот самый близкий вам банкир, у которого пропала его девушка?

– Причем пропала через некоторое время после того, как на нашего банкира всеми силами пытался выйти Торно. Забавно, правда?

– Как бы меня из-за этих ваших забав не уволили со службы, – заметил Воронцов. – Хотя бы какие-то приличия в библиотеке мне нужно соблюдать. Прошлый раз меня там не было почти месяц...

– Приличия мы соблюли, – сказал мужчина и протянул Воронцову маленькую серенькую бумажку. Бумажка извещала, что гражданин Воронцов А. В., согласно Закону о всеобщей воинской обязанности, призывался на военные сборы сроком на два месяца.

– И в какие же войска вы меня определили?

– А это в повестке не указывается.

* * *

Они договорились встретиться на следующий день, когда должен был прилететь человек из Турции. Но встретиться пришлось в тот же вечер. Все контакты и передвижения Линдермана теперь на всякий случай отслеживались. Поэтому информацию о похищении еще одной сотрудницы агентства «Мадемуазель Икс» на вечеринке у олигарха Милорадова собеседник Саши Воронцова в Донском монастыре получил на этот раз быстрее, чем милиция.

* * *

– Ну уж не знаю, что и сказать, – задумчиво произнес старенький заведующий архивным сектором, когда утром консультант Воронцов со скорбным видом положил перед ним военкоматовскую повестку.

– А что тут скажешь? – грустно заметил Воронцов. – Закон есть закон.

– По-моему, вы великий жулик, дорогой мой, – сказал со вздохом завсектором. – Но доказать я этого, к сожалению, не могу. В современных документах я мало что понимаю.

* * *

«Три девицы... трам-там-там... пряли поздно вечерком», – повторял про себя Воронцов, засыпая в ночном поезде Москва – Ярославль. Его раздражало, что он никак не мог вспомнить рифму к вечерком. Все три девицы были рыжими. И все три девицы были частыми гостьями у банкира Кадочникова. Но в невесты царь-батюшка выбрал себе только одну из них. Хотелось бы знать, почему именно ее. И еще хотелось бы знать, куда они теперь все пропали. И заодно понять, что за царство такое странное у царя-батюшки... «Три девицы вечерком... Может быть, пряли что-то там узелком? Никак не вспомнить».

– Сосед, коньячку?

– Пост, – слабо возразил Воронцов.

– Командировка, – уверенно контраргументировал сосед по купе.

В последние годы это был самый популярный среди сограждан диалог. Сначала в стране резко увеличилось число граждан, вспомнивших про церковные правила и про пост. Затем чрезвычайно модным стало напоминать друг другу о том, что в правилах существует важное исключение, согласно которому прихожанам, находящимся в дороге, пост нарушать не возбранялось.

Выпив по первой, они умиротворенно помолчали, после чего воронцовский сосед посмотрел через грязное окно на широкие российские просторы и с каким-то необъяснимым подъемом сказал:

– Куда катимся!..

Он явно имел в виду не поезд.

– Двадцать первый век, – неуклюже вставил Воронцов, не зная, что еще сказать в этой ситуации.

– Во-во, – неодобрительно заметил сосед. – Допрыгались...

И налил по второй.

* * *

«Три девицы под окном... – вспомнил наконец Воронцов правильную рифму, находясь уже в городе Тутаеве Ярославской области. – Пряли поздно вечерком... „Кабы я была царицей“, – говорит одна девица... Вот с этого у нее и начались в жизни большие неприятности. Потому что царь-батюшка у нас какой-то оказался мутный. И банк его непонятный.

Жила себе первая девица Люська Волкова в этом тихом городке и горя не знала. Но начиталась она журналов, насмотрелась вредных программ по телевизору, и потянул ее черт в Москву – стать моделью, а потом и вовсе царицей...»

Вот и нужный адрес. Улица Коммунаров, двенадцать. Длинный бревенчатый дом состоял из двух этажей и покосился сильно на сторону, судя по его виду, уже несколько лет назад. Таблички у входа сообщали, что в доме проживали несколько семей сразу. Была тут и фамилия Волковых.

Не так уж много в этом доме собирался узнать Воронцов. Хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь информацию про закадычную подругу или про тайного друга. Все, что угодно, потому что в Москве Люся Волкова умудрилась не оставить никаких следов своей личности. Но и этого Воронцову не удалось. Хотя как посмотреть...