Степень покорности - Фридрих Незнанский Страница 20

В этот период его «замели». В тот момент, когда он, отступив от правил, продавал очередные сувениры за доллары. Его поймали за руку в момент передачи денег. Его везли в «воронке» по вечерним заснеженным московским улицам, а он все не мог понять, где же он «прокололся». Позже выяснилось, что менты «вели» его уже давно. В обвинении всплыли некоторые старые сделки Соловьева.

Это был шок для родителей, которые и не подозревали в своем ненаглядном чаде криминальных способностей.

– Чего тебе не хватало? – кричал на него отец. – Денег мы тебе давали предостаточно, зачем ты в это ввязался? Ты хоть понимаешь, чем это грозит? И не только тебе, но и нам с матерью! Подумать только, мой сын – преступник!

– Ведь мы всегда о тебе заботились, – причитала мать.

Как было Соловьеву объяснить, что именно от этой заботы он все время мечтал избавиться.

Ему дали два с половиной года – за спекуляцию и валютные операции. Он решил не сдавать ни Марину, ни Пегаса, сказал, что все делал один, – ему-то уже все равно, а вот друзей подставлять было не в его правилах.

– Ну и дурак, – сказал ему один из сокамерников, узнав об этом. – Глядишь, за помощь следствию срок бы скостили.

Однако остальные слушатели были все-таки другого мнения. Предателей нигде особо не жалуют.

– Телка твоя, во всяком случае, вряд ли это оценит, – сплюнув на холодный бетонный пол, сказал собеседник Соловьева, остальные согласно закивали: женщины – они такие.

Действительно, Марина, хоть и прониклась к нему благодарностью за молчание и приходила поначалу довольно часто, потом стала появляться все реже, пока наконец не призналась, что встречается с другим и они даже собираются пожениться.

– Он, конечно, не такой, как ты, – сказала она напоследок. – Он такой тихий, скромный. С тобой было весело, мне тебя не хватает, но он не сидит в тюрьме. Я не хочу, чтобы мои дети были детьми преступника.

– А я и не собирался заводить с тобой детей, – зло ответил Соловьев. – Да и жениться на тебе тоже никогда не собирался. Какая из тебя жена, из шлюхи?

На том и расстались. Тогда Соловьев поклялся никогда больше не иметь серьезных отношений с женщинами.

Узнав о его похождениях на кинофестивале, в тюрьме поначалу стали звать его Киношником, но потом кто-то заметил его внешнее сходство с известным актером, с тех пор кличка Брандо прилепилась к нему на всю оставшуюся жизнь.

Кроме прозвища Брандо обрел в тюрьме много полезного. Например, уважение – он хоть и был совсем «зеленым», однако за шестерку себя держать не позволял. Ну и разумеется, немало полезных знакомств. Оценивая это время с высоты дальнейшего своего опыта, Брандо не склонен был считать два с половиной года тюрьмы прожитыми даром – без них он, вероятно, так и остался бы мелким спекулянтом, фарцовщиком, которого со временем наверняка вытеснили с рынка более опытные и неразборчивые в средствах конкуренты. Вряд ли он долго бы занимался фарцой, больно уж хлопотное это дело. Закончил бы институт, и неизвестно, что из него вышло впоследствии. А тут на высшем образовании поставлена точка, тюрьма заменила ему институт, и жизнь пошла совсем по другому пути.

Когда до выхода Брандо оставалось меньше полугода, на зоне появился очередной обитатель – человек лет тридцати пяти по кличке Безрукий. У него и вправду не хватало левой руки – в детстве с ним произошел несчастный случай, – но он и без нее прекрасно обходился. Через несколько часов знакомства Брандо в голову бы не пришло назвать нового знакомого калекой. Безрукому понравился молодой и сметливый парень, между ними сложились отношения если не дружеские, то, по крайней мере, учителя и ученика.

– Правило первое, – наставлял он Брандо. – Никогда никому не доверяй. Правило второе: особенно не доверяй женщинам.

– Это я уже усвоил, – усмехнулся Брандо.

– Примечание, – нахмурился Безрукий, – никогда не перебивай старших. Правило третье: рассчитывай только на себя и думай только о себе. В трудной ситуации никто тебя вытаскивать не будет, но и тебе тащить остальных не нужно. Правила, как видишь, весьма несложные, но новички почему-то о них забывают.

Безрукого взяли за операции с валютой. Главным его занятием была торговля наркотиками. Менты знали это, но не смогли доказать: Безрукий был хитер. А на валюте попался, и со злости ему влепили максимальный срок по валютной статье, но Безрукий не унывал:

– Все равно рано или поздно все попадаются. Сейчас отсижу, зато потом на воле погуляю.

– Ты ведь не застрахован от того, что хоть сейчас и отсидишь, потом будешь сидеть еще раз, – усмехнулся на это Брандо.

– Не застрахован, – согласился Безрукий. – Но это будет значить, что я занялся не своим делом. – Он вообще смотрел на жизнь философски.

Когда настала пора Брандо выходить на свободу, Безрукий дал ему «пароли и явки».

– Ты скажи, что от меня, – похлопал он по плечу Брандо. – Ты держись, парень, если продержишься пару лет – потом далеко пойдешь, точно тебе говорю. У меня на это нюх.

Брандо оставалось лишь внутренне согласиться с этим прогнозом: он и вправду почувствовал в себе способность на нечто большее, нежели просто торговля.

Первым делом он все-таки навестил Пегаса. Тот встретил старого друга с радостью, но видно было, что дела у него шли неважно.

– Конкуренты, Соловей, – невесело усмехнулся он в ответ на вопрос Брандо. – Я сейчас не у дел. Да и почти все, что удалось заработать за это время, отняли, ублюдки.

Он ударил кулаком по накрытому в честь возвращения Соловьева столу, да так, что бутылка водки, две стопки и банка рыбных консервов подпрыгнули.

– Ты-то что думаешь делать? – спросил Пегас, рассказав о своих проблемах.

– Осмотрюсь сначала, – уклончиво ответил Брандо, памятуя о трех правилах Безрукого. Он не хотел пока посвящать дружка в свои планы.

– Про Маринку-то слышал? – прищурился Пегас.

– В смысле? – не понял Брандо. – Вроде она замуж собиралась, пока я в тюряге сидел. Больше ничего не знаю. Я ж как вышел, сразу к тебе пошел, даже с родителями словечком не перекинулся. Хотя они, похоже, и не горят особым желанием общаться с преступником. – Брандо зло засмеялся.

– Да, изменился ты, Соловей, – заметил Пегас задумчиво. – А Маринка… Замуж-то она вышла, да Бог не фраер – шельму метит. Они с муженьком отправились на родительской машине на дачу и врезались в столб. Оба насмерть. Вот так вот…

Помолчали. Выпили.

– Ну, значит, от меня уже ничего не требуется, – усмехнулся, наконец, Брандо, – без меня разобрались.

Дальше в жизни Соловьева-Брандо все завертелось быстрее самой быстрой карусели. Он воспользовался рекомендациями Безрукого, и его приобщили к торговле наркотиками без особых проверок – видно было, что Безрукий тут пользовался большим авторитетом, хотя вроде крупной фигурой не был.