Горячая шестерка - Джанет Иванович Страница 20

Я скорчила рожу в темноте.

– Вижу, – сказал он.

– Морелли хочет с тобой поговорить.

– Я позвоню ему завтра. Может быть.

Входная дверь открылась и щелкнула, закрываясь. Рейнджер ушел. Я протопала к двери и заглянула в «глазок». Рейнджера нигде не было. Я снова набросила дверную цепочку и вернулась на диван. Взбила подушку и забралась под одеяло.

И стала думать о поцелуе. Как я должна его воспринимать? Дружеский, сказала я себе. Это был дружеский поцелуй. Никакого языка. Без лапанья. Без скрипа зубов от неконтролируемой страсти. Дружеский поцелуй. Вот только дружеским он мне не показался, он показался мне... сексуальным.

Черт!

* * *

– Что бы ты хотела на завтрак? – спросила бабушка. – Как насчет вкусной теплой овсянки? Моя бы воля, я бы доела пирог.

– Ладно, – сказала я, – каша подойдет.

Едва я успела налить себе кофе, как раздался стук в дверь. Я открыла, и в квартиру ворвалось что-то большое и оранжевое.

– Милостивый боже! – удивилась я. – Это еще что такое?

– Золотистый ретривер, – пояснил Саймон. – В целом.

– Не великоват ли он для золотистого ретривера?

Саймон втащил в прихожую пятидесятифунтовый мешок еды для собак.

– Я купил его за фунт, и они мне сказали – золотистый ретривер.

– Ты же говорил, что собака маленькая.

– Я соврал. Подай на меня в суд.

Пес рванул на кухню, сунул нос в бабушкин пах и шумно потянул носом.

– Надо же, – заметила бабушка. – Похоже, мои новые духи делают свое дело. Надо будет испробовать их на собрании в Ассоциации пенсионеров.

Саймон оттащил пса от бабушки и протянул мне большой бумажный пакет.

– Здесь его вещи. Две миски, лакомства, игрушка для жевания, щетка и приспособление для сбора какашек.

– Приспособление? Послушай, подожди...

– Я побежал, – сказал Саймон, – а то опоздаю на самолет.

– Как его зовут? – крикнула я ему вслед.

– Боб.

– Надо же, – глубокомысленно заметила бабушка. – Собаку зовут Боб!

Я налила Бобу в миску воды и поставила на пол в кухне.

– Он пробудет здесь только пару дней, – сказала я. – Саймон заберет его в воскресенье.

Бабушка оглядела мешок с собачьим кормом.

– Что-то великоват мешочек на два дня.

– Может, он много ест.

– Если он съест все за два дня, тебе никакое приспособление не понадобится, – заметила бабушка. – Тут потребуется лопата.

Я отстегнула поводок и повесила его на крючок в прихожей.

– Ну, что же, Боб, – сказала я, – все будет нормально. Мне всегда хотелось иметь золотистого ретривера.

Боб замахал хвостом, переводя взгляд с меня на бабушку.

Бабушка положила нам всем овсянки. Мы взяли свои тарелки и пошли к столу, Боб же остался есть свою порцию на кухне. Когда мы с бабушкой туда вернулись, миска была пуста. Как и картонная коробка, в которой лежал пирог.

– Наверное, Боб любит сладкое, – сделала вывод бабушка.

Я погрозила ему пальцем.

– Это невежливо. К тому же ты растолстеешь.

Боб завилял хвостом.

– Похоже, он не слишком умный, – предположила бабушка.

Достаточно умный, чтобы слопать пирог.

У бабушки на девять часов был назначен урок вождения.

– Меня, скорее всего, весь день не будет, – сообщила она. – Так что не волнуйся. После урока я собираюсь в магазин с Луизой Грибер. Потом мы хотели посмотреть еще несколько квартир. Если хочешь, я могу заехать и купить фарша. Я хотела на ужин сделать биточки.

Я почувствовала угрызения совести. Бабушка взяла на себя всю готовку.

– Моя очередь, – сказала я. – Я сделаю биточки.

– Не знала, что ты умеешь готовить.

– Что ты, – воскликнула я, – я умею готовить кучу блюд. – Чистое вранье! Я совсем не умею готовить.

Я дала Бобу лакомство из пакета, и мы с бабушкой вышли из квартиры. Не успели мы пройти через холл, как бабуля остановилась.

– Что это за звук? – спросила она.

Мы прислушались. С другой стороны двери завывал Боб.

Миссис Карватт, моя соседка, высунула голову.

– Что это за звук?

– Это Боб, – пояснила бабушка. – Он не любит оставаться дома один.

Через десять минут я была уже в пути, Боб сидел рядом, высунув в окно голову, только уши хлопали на ветру.

– Вот это да, – заметила Лула, когда мы вошли в офис. – И кто это?

– Его зовут Боб. Я временно в собачьих няньках.

– Да? И что это за порода?

– Золотистый ретривер.

– У него такой вид, будто он пересидел под феном.

Я слегка пригладила псу шерсть.

– Он высовывал голову в окно.

– Тогда понятно, – заметила Лула.

Я отпустила Боба с поводка, он подбежал к Луле и проделал свой трюк с обнюхиванием паха.

– Эй, – сказала Лула, – отойди, а то оставишь отпечатки своего носа на моих новых штанах. – Она погладила Боба по голове. – Если он будет продолжать в том же духе, мы можем отправить его работать на улицу.

Я воспользовалась телефоном Конни, чтобы позвонить своей подруге Мэрилин Траро, работавшей в полиции.

– Мне надо проверить один номерной знак, – сказала я. – У тебя есть время?

– Ты шутишь? Тут человек сорок в очереди стоят. Они видят, что я говорю по телефону, и вот-вот устроят бунт. – Она сменила тон. – Это для какого-то дела? Об убийстве или еще что?

– Это может быть связано с делом Рамоса.

– Ты мне лапшу на уши не вешаешь? Вот клево!

Я продиктовала ей номер.

– Не вешай трубку, – сказала она. Послышалось кликанье компьютерных клавиш и затем голос Мэрилин: – Номер принадлежит Терри Джилман. Разве она не работает на Вито Гризолли?

На мгновение я потеряла дар речи. После Джойс Барнхардт я ненавижу Терри Джилман больше всех на свете. Она, мягко выражаясь, бегала за Джо в школе, и у меня было такое чувство, что она не прочь возобновить взаимоотношения. Сейчас Терри работала на своего дядю Вито Гризолли, что несколько мешало развитию ее отношений с Джо, поскольку Джо трудился над искоренением преступности, тогда как Вито занимался прямо противоположным – плодил преступников.