Пропавшая улика - Эллери Квин Страница 20

— Я принесу ваш чемодан из автомобиля, мисс Шервуд. — Эйб Перл быстро вышел.

— Отнеси его в комнату Ричарда, Эйб!

— Миссис Перл, я не желаю и слышать об этом...

— Вы займете комнату Ричарда, Эйб и Ричард будут спать в одной комнате, а я пристроюсь здесь на кушетке. Это самое удобное место в доме.

— О нет...

— Именно так все и будет, — твердо заявила миссис Перл. — А сейчас я приготовлю ужин вам и Ричарду, а мы с Эйбом пойдем в кино.

Когда Перлы ушли, Джесси тихо сказала:

— Вам повезло, что у вас такие друзья, Ричард.

— Вам они нравятся?

— Они просто чудо.

— Очень рад, — просто сказал он. — А теперь принимайтесь за эту запеканку, иначе Беки расстроится. Эйб говорит, что она умеет готовить больше блюд из моллюсков, чем индианка из племени сивашей.

Потом Джесси мыла тарелки в кухоньке Бек Перл, а Ричард Квин вытирал их и ставил в шкаф, рассказывая ей о лете, проведенном с Перлами, и ни разу не спросил о том, что заставило ее просить убежища. Джесси слушала вполуха. «Я не должна чувствовать себя такой счастливой, — думала она. — Меня ждет очередное разочарование, как с Клемом...» Сравнивать их было нелегко и несправедливо. Клем был гораздо моложе — высокий, уверенный в себе, с быстрыми пальцами хирурга и вечно утомленными глазами. Даже сейчас, спустя много лет после его смерти, при мысли о нем Джесси чувствовала, как участился ее пульс... С Ричардом все было по-другому. Она не могла представить себе, чтобы они вот так просто мыли и вытирали посуду вместе с Клемом. Клем означал для нее жизнь, полную возбуждения, взлетов и падений, долгих периодов одиночества. А с этим спокойным человеком с чеканными чертами лица и седой щеточкой усов, в котором ощущались скрытые запасы сил и глубокое знание людей, она могла бы заниматься любыми повседневными обычными делами. Джесси инстинктивно чувствовала, что гордилась бы им... «Я должна остановиться!» — в отчаянии подумала она.

— Вы устали, — сказал Ричард Квин, глядя на нее. — Думаю, Джесси, вам лучше лечь спать.

— О нет! — воскликнула Джесси. — Я хочу рассказать вам обо всем, что произошло за последние дни. Пожалуйста, Ричард!

— Хорошо. Даю вам несколько минут — потом пойдете в постель.

Старик повесил сушиться посудное полотенце, и они перешли в маленькую гостиную. Он усадил Джесси на самый удобный стул, поднес огонь к ее сигарою и выслушал рассказ о попытке самоубийства Сары Хамфри и ее разговоре с Олтоном Хамфри.

— Странный тип, — сделал инспектор единственный комментарий и добавил: — Ваше время истекло, мисс Шервуд.

— Но разве мы не собирались поговорить о ваших планах?

— Не сегодня.

— А как насчет моих?

Он рассмеялся:

— В свое время я заставлял дрожать полицейских сержантов ростом шесть футов, но никогда не научусь справляться с женщинами. Ладно, Джесси, выкладывайте.

— Я поеду с вами.

— Это я знаю.

— Откуда? — Джесси была задета.

— Это не моя заслуга, — сухо произнес инспектор. — Олтон Хамфри заставил вас принять решение.

— Ну, я действительно не люблю, когда мне угрожают, — сказала Джесси, — но это не единственная причина.

— Ребенок?

— И еще кое-что.

Старик внимательно посмотрел на нее:

— Это может оказаться отнюдь не пикником, Джесси. — Он поднялся и начал мерить шагами комнату. — Я спрашиваю себя: не подвергаю ли я нас риску из чистого эгоизма? Дело очень странное. Почему убили ребенка? Пока подозреваемым был Фрост с его мотивом в виде наследства, это имело хоть какой-то смысл. Но после исключения Фроста состояние Хамфри уже не выглядит причиной. Мотив нужно искать в другом направлении. Вы видите какую-нибудь нить, Джесси?

— Я тоже думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову, — наличие какой-то связи с усыновлением Майкла.

— Ага! — Инспектор снова сел и удовлетворенно кивнул. — Значит, это вы поняли. Ну и куда это вас привело, Джесси?

— Возможно, это имеет отношение к его настоящим родителям. В этой сделке ни одна сторона не контактировала с другой. Процедуру усыновления осуществил юрист, действующий в интересах обеих сторон.

Старик кивнул.

— Адвокат по имени А. Берт Финнер. Его так звали, верно?

— Да. Вы знаете его?

— Я знаю о нем. Это ловкий стряпчий по темным делам, который специализировался на черном рынке продажи детей тем, кто по какой-то причине не может легально усыновить ребенка. Если Хамфри имел с ним дело, то, вероятно, потому, что Финнер гарантировал ему отсутствие неприятностей и огласки. Важно то, Джесси, что Финнеру известны настоящие родители ребенка. Поэтому мы начнем с него.

— Но если настоящие родители не знают, кто усыновил Майкла...

— Не будем торопиться, — сказал Ричард Квин. — Завтра утром мы поедем в Нью-Йорк. А сейчас идите спать.

Он поднялся и взял ее за руку. Джесси усмехнулась:

— Вы заставляете меня чувствовать себя маленькой девочкой. Разве я не могу сказать, где собираюсь остановиться в Нью-Йорке?

— Ни слова, — твердо произнес он. — Вы остановитесь в моей городской квартире.

— Это невозможно, инспектор Квин!

Даже его шея покраснела.

— Я имею в виду, что переберусь куда-нибудь. Эллери еще долго не вернется из-за границы...

— Не говорите глупостей! Я не в том возрасте, чтобы беспокоиться о своей репутации. — Джесси засмеялась, наслаждаясь его смущением. — Но я не намерена выгонять вас из собственного дома.

— Я буду приходить каждое утро и завтракать с вами...

— Нет, Ричард. У меня в Нью-Йорке много подруг-медсестер, которые живут одни в маленькой квартире и не слишком этому рады. Но я вам благодарна...

Он выглядел таким несчастным, что Джесси импульсивно стиснула его руку и побежала наверх.

По какой-то причине Ричард Квин внезапно почувствовал себя бодрым. Он расхаживал по коттеджу, улыбаясь собственным мыслям и иногда глядя на потолок, пока Перлы не вернулись домой.

* * *

Утром в четверг Джесси целый час звонила по телефону в Нью-Йорк.

— Мне повезло, — сказала она Ричарду Квину. — Белл Берман — моя знакомая старшая сестра — хочет, чтобы я ехала прямо к ней. А Глория Сарделла — медсестра, у которой я стажировалась, — завтра отправляется в круиз на шесть недель и предлагает мне свою квартиру.

— Где именно они живут?

— Белл живет в Гринвич-Виллидж — на Западной Одиннадцатой улице. А Глория — на Семьдесят первой улице, возле Бродвея, в перестроенном доме без лифта.