Охотничий билет без права охоты - Мария Мусина Страница 20

В общем, много чего можно напридумывать. В конце концов, у меня есть еще время. И я хотя бы знаю, чем мне откупиться от злодеев, если будут зверски пытать. И на том спасибо. Спасибо, спасибо, большое спасибо.

* * *

А в это время…

Объект наблюдения что-то там завопила и побежала, не разбирая дороги.

Человек в сером пальто развернулся и ходко принялся догонять три торопливо удаляющиеся фигуры. Боялся упустить их из вида, хотя прекрасно знал: сейчас эта сумасшедшая дамочка со своими не менее идиотскими собаками повернут во двор вон того дома, а потом они в лифте поднимутся на свой восьмой этаж.

Да, он прекрасно знал, что никуда они не денутся, но годы добросовестной службы приучили его к аккуратности и усердию. Господин в сером пальто был тем, кого на блатном жаргоне, ровно как и на жаргоне сотрудников органов правопорядка, называют одинаково: топтун.

Вениамин Вениаминович Усов был не просто топтуном. А топтуном – потомственным. Его прадед еще при царе в охранном отделении жандармерии революционеров выслеживал. Отец тоже начал было служить верой и правдой монархии, но случилась Великая Октябрьская, и на долю отца Вениамина Усова – Вениамина Петровича Усова пришлись другие задания и другие требы от властей предержащих. Работу свою Вениамин Петрович любил и выполнял исправно, сотрудником был совершенно незаменимым, умел хоть в жару, хоть в холод, хоть в град, хоть в снег, хоть на одной ноге стоять, хоть на карнизе высотного дома, а наблюдение вести примерно и скрытно.

Приходя ночь-полночь домой, а часто и под утро, хлебал наваристый борщ, каким баловала жена, подмигивал сынишке:

– Учись хорошо, слушай мамку, тогда по моим стопам пойдешь, Венька.

На все робкие вопросы жены и сына о месте его службы Вениамин Петрович солидно и многозначительно отвечал: по военной части.

Кем работал всю жизнь отец, Вениамин узнал в день получения аттестата зрелости. Отец в новой белой рубахе, в пиджаке и галстуке, надушенный как на парад, вывез сына за город, в чисто поле и там, обдуваемый со всех сторон вольными ветрами, поведал сыну семейную династическую тайну.

Ну а дальше Усов-младший в сопровождении отца обошел несколько солидных кабинетов, хозяева которых, демонстрируя радушие, тяжело поднимались из-за массивных столов навстречу Усову-старшему, жали ему руку, цокали языком, глядя на Усова-младшего: «Да, дети растут – мы стареем, подумай только, какой взрослый, а как похож на тебя молодого. Да, были времена…» Однако, соблюдая строжайшую секретность, в подробности минувшего не вдавались, а сразу переходили к делу. Не прошло и двух недель, как Вениамин Вениаминович Усов был определен на работу. Где и прослужил, а точнее, протопал, изредка отвлекаясь на различные курсы «повышения квалификации», без малого сорок.

Точно. Огонек, обозначающий этаж, добежал до цифры 8 и застрял на ней. Вениамин Вениаминович на всякий случай все же поднялся на выше обозначенный этаж, без труда открыл отмычкой (да хватила бы и ногтя) хлипкую дверь кармана, в котором среди прочих четырех, находилась нужная квартира, и прильнул ухом к железной двери. Какой-то шорох в квартире едва различался, и Вениамин Вениаминович спокойно спустился на этаж ниже, встал у окошка площадки лифта, достал из полиэтиленового пакета банку пива, воблу, и приготовился не без удовольствия (целлофановый пакет хранил еще пару банок пенного напитка) провести пару часов до того, как его подменит молоденький сменщик, который дежурил в ночь. Буквально вчера поступила новая директива – перейти на круглосуточное дежурство. Видно, ситуация усугубилась и вот-вот должна разрешиться. Что ж, отлично! Вениамин Вениаминович сладко потянулся, поглядывая в окошко на заснеженный двор и белые крыши домов. Сразу после окончания данного заказа предстоял отпуск, и ожидание его ощутимо прибавляло радужных красок в окружающую действительность. Отпуск! Как много в этом звуке!.. Усов тепло улыбнулся и глотнул пива. Он поедет куда-нибудь в теплые края, будет купаться если не в море, то в бассейне, сидеть в тенечке, попивать и поедать кулинарные изыски, позволяя себе излишества.

Вениамин Вениаминович простер мечтательный взор вдаль. Старому служаке хотелось унестись думами в будущее, однако его взгляд профессионально цепко скользнул по шестнадцатиэтажной панельной башне напротив. Она была точно такая же, как та, в которой в настоящий момент находился Вениамин Вениаминович Усов, попивая пиво, поедая воблу и производя наружное наблюдение. А чуть дальше – еще точно такая же панельная салатовая шестнадцатиэтажная башня. Всего их было три. И располагались они на внушительном расстоянии друг от друга, на таком точно расстоянии, что, предположим, доведись одной из шестнадцатиэтажных салатовых башен упасть плашмя, так тогда она ни за что на свете не задела бы соседнюю салатовую башню.

Вениамин Вениаминович крепко призадумался, ища ответ на вопрос: зачем это и почему? То ли это закон архитектуры, чтобы обезопасить население от случайного падения высотных зданий – предположим, нависла опасность одной из башен рухнуть. Тогда людей в экстренном порядке эвакуируют, а башня падает себе, не задевая соседнюю и не нанося дополнительный ущерб народному хозяйству. То ли такое удаление одного строения от другого объясняется заботой о том, чтобы люди не подсматривали друг за дружкой в окна, расположенные слишком близко одно от другого.

Нет, рассудил Усов, при нынешних оптических достижениях это – не повод так далеко расставлять здания в городе, не экономя драгоценное место под жилищное и прочее строительство. При таком удалении зданий друг от друга даже сподручнее вести наблюдение, поскольку население, проживающее особенно на верхних этажах, никак не ожидает того, что за ними кто-то будет наблюдать, кроме пролетающих мимо птиц и насекомых.

Эти, почти философские, раздумья Вениамина Вениаминовича прервал вышедший из лифта мужичонка. Мужичонка выпростался из лифта в совершенной задумчивости, но глаза скользнули по натюрморту в виде банки пива и воблинской чешуи на узком грязном подоконнике, сознание тут же отреагировало на эти образы, начав свою изнурительно-напряженную борьбу за существование. Местный пропойца Федя, а это был именно он, сглотнул слюну и поднял свой полный мольбы взор на автора столь замечательно прекрасной картины.

Вениамин Вениаминович, будучи мужиком-то по сути не вредным, протянул Феде хвост от воблы и выудил из пакета банку пива. Оба, молча глядя вдаль, отхлебнули по паре-тройке глотков, затем принялись за подобающие случаю светские беседы.

– Морозно, – сказал Федя.

– Обещали потепление на следующей неделе, – со знанием дела кивнул Вениамин Вениаминович.

– Пиво хорошее, – одобрил Федор.

– Наши вообще умеют делать, если захотят, – поддержал отечественную промышленность Усов.

Они сделали еще несколько глотков.

– А меня жена из дома выгнала, – конспиративно соврал Вениамин.