Теория убийства - Эндрю Мэйн Страница 20

Небо и море сливаются на горизонте, окрашенные в бесчисленные оттенки серого. В отдалении я вижу черный силуэт человека, идущего ко мне по берегу. Он машет рукой, и я делаю ответный жест. Потом пытаюсь представить своих предков-викингов, однажды посмотревших на такие же враждебные волны и решивших, что это отличный день, чтобы отправиться в путешествие к дальним берегам. Надо отдать им должное, они видели море иначе, чем я. Викинги читали течения, чувствовали ветер, отлично воспринимали изменения погоды и множество других нюансов, которые я не чувствую. У них были и свои навигационные приборы, например солнечный камень – sólarsteinn.

Солнечный камень упоминается аллегорически во многих средневековых документах, ученые и историки не пришли пока к единому мнению, существовал ли он на самом деле. По описаниям с его помощью можно было определить направление по солнцу даже в очень пасмурный день – а таких дней во время путешествия по Северной Атлантике выпадет немало.

В принципе известно, что такие минералы, как кордиерит и исландский шпат, имеют поляризационные свойства, но люди, пытавшиеся определять с их помощью направление солнечных лучей, пришли к неоднозначным выводам. Прорыв случился, когда двое ученых их лаборатории по изучению свойств лазерного излучения решили воспроизвести все детали легенды. Солнечный камень, по преданию, был не просто кристаллом, смотря через который можно было найти солнце, он наделял своего владельца магическим умением видеть солнце сквозь затянутый тучами небосвод. Для нас и наших современников различие неочевидно, но не для раннесредневекового викинга, который не был знаком с физиологией глаза и не мог объяснить происходящее рационально.

Ученые-лазерщики провели интересный эксперимент. Они заметили, что в определенном положении исландский шпат работает как деполяризатор, то есть заставляет фотоны рассеянного света принимать случайное направление поляризации. В результате оказалось, что если некоторое время смотреть на затянутый облаками горизонт через кристалл шпата, а потом резко убрать его, то наблюдатель увидит отчетливую светло-желтую полосу в том месте, где за облаками прячется солнце. Теоретически это можно объяснить особенностями человеческого глаза, которые ненадолго делают его гиперчувствительным к поляризованному свету, если некоторое время смотреть через солнечный камень. По крайней мере так считают ученые. Но мне нравится думать, что викинги на практике сумели использовать квантовую физику и неврологию, которые мы только сейчас начинаем по-настоящему понимать.

– Вот, именно здесь, – произносит мужчина, слегка отдышавшись. – Здесь мы нашли первое тело. Скайлар Стивен. Вы доктор Крей, верно?

Я протягиваю руку, и сержант Ньюэлл сжимает ее своей холодной ладонью. Именно он был тем сержантом полиции штата Нью-Джерси, который первым принял вызов о тройном убийстве, едва заступив на дежурство. Сейчас он одет не в форму, на нем плотный шерстяной пиджак, джинсы и высокие черные ботинки. Козырек бейсболки бросает тень на лицо бледно-пергаментного цвета.

– Отлив оставляет здесь лужи и заводи. В одной из них и лежал Стивен, еще живой, весь в крови. И на нем уже куча крабов. Жуткое зрелище, как из фильма ужасов. Его нашла женщина, выгуливавшая собаку. Первыми приехали медики, но его уже было не спасти. Крови было очень много. Как будто он попал под гребной винт. – Ньюэлл указывает рукой дальше по пляжу. – А вот там мы нашли другие тела.

Мы идем по берегу, и я слушаю красочный рассказ, как он нашел тела тем жутким утром.

– Я как раз передавал данные в участок, начали собираться зеваки. И какой-то подросток спрашивает про второй труп. И я такой: «Какой второй труп?» А он показывает вот сюда, – Ньюэлл указывает рукой на кучу водорослей. – Здесь я нашел Эрни Калдера. Лежал на спине, изрезан, как и остальные двое. Голова набок. Ох, то еще зрелище. Ярдли был вот тут, и тоже в жутком виде.

В папке с материалами дела, которую показал мне Галлард, были фотографии тел. Нетрудно сопоставить их с рассказом Ньюэлла.

– Так, и что было потом? – спрашиваю я.

– Я стоял тут с другими офицерами, мы сделали запрос в береговую охрану, не было ли у них заявлений о пропавших лодках. Я еще раз посмотрел вдоль берега и осознал, что нужно вызывать отдел убийств. Будто картинка случившегося возникла в голове. Все начало складываться.

Ньюэл кивает в сторону небольшого пирса, уходящего в воду. Построенный из темного дерева, он выглядит так, будто его установили еще древние римляне, а потом начисто забыли о нем. А еще складывается впечатление, что следующая набегающая волна разнесет его на куски и смоет в океан. Я иду за Ньюэллом, мы пролезаем сквозь щель в металлических воротах, перегораживающих выход на пирс.

– Развалину должны вот-вот снести, но старики до сих пор приходят сюда рыбачить. Местная полиция их особо не гоняет.

Пирс покрыт отслаивающейся краской и пометом чаек. В полу зияют дыры, некоторые доски вывалились, некоторые сгнили, но еще держатся. Ближе к краю пирса к краске и помету прибавилась рыбья чешуя и засохшая кровь. С одной стороны не хватает целого куска настила. Сквозь перекрытую металлической сеткой дыру видны волны.

– Криминалисты сняли покрытие, там, где было больше всего крови, но когда я выбрался сюда и увидел, как чайки разгуливают по кровавым лужам, было не трудно представить случившееся. Один из рыбаков свихнулся и в ярости порезал других рыбацким ножом. Установить, кто это был, удалось за несколько часов. Карл Данхилл, из местных завсегдатаев. Хороший мужик. Тихий, но хороший. Приятель троих убитых. Всегда рыбачили вместе и выпивали. Арестовали его на работе, он служил смотрителем на мосту неподалеку.

Я приподнимаю брови.

– Да, вот так. Пришлось приехать и просить его вызвать сменщика.

– И что вы можете о нем сказать? – спрашиваю я.

– Он был сам не свой. Вел себя замкнуто. Не знаю, от того ли, что осознал, что совершил, или просто был в каком-то своем мире. В любом случае, с нами поехал спокойно, только все время бормотал что-то про ужасный сон.

– А где он сейчас?

– Отбывает три пожизненных. Говорят, сейчас сидит в одиночке, потому что бросился на охранников, или что-то в этом роде.

– А до этого он когда-нибудь проявлял агрессию?

– Разве что мелкое хулиганство по пьянке, – пожимает плечами Ньюэлл. – Напивался он довольно сильно. Соседи частенько видели, как он возвращался домой, еле держась на ногах.