Рынок для убийства - Фрэнк Грубер Страница 2

— Разве брат Амбросий не сбежал? — мягко спросил аббат.

Глаза монаха дважды моргнули. Аббат кивнул, а брат Кристофер побрел прочь.

— Когда я оправился от ран, — сообщил отец Селестин, — то молился на могилах погибших братьев. Могилы брата Амбросия среди них не было.

— Это тот самый монах, который оказался со мной в келье?

Аббат кивнул:

— Он был самым молодым в моей пастве. На то, чтобы обрести себя, уходят многие годы. Молодые часто испытывают ужас перед смертью.

— В 1944-м не было такого мгновения, когда бы я не боялся, — признался Танкред.

Отец Селестин обвел взглядом древний монастырь.

— Наш орден был основан в 1660 году святым Жаном Бутюлье. Но это строение гораздо старше. Наш орден принял его от другого ордена, все члены которого поумирали.

— Вы очень хорошо его отремонтировали.

— Мы это делали уже много раз. Наша вера сильна, а Господь всемогущ. — Аббат протянул письмо Танкреду. — Я буду молиться за вас.

— А я за вас.

Танкред попрощался с аббатом, обогнул монастырь, забрался в небольшой автомобиль, взятый им напрокат в Дьеппе, и, развернувшись, покатил по извилистой дороге. По эту сторону монастыря не было полей, и дорога, вполне возможно, была сооружена еще в Средневековье. Деревья и живая изгородь окаймляли ее по бокам.

До главной дороги, ведущей в Дьепп, было не менее мили. Однако, преодолев ее, Танкред обнаружил, что въезд на шоссе заблокирован черным седаном. Подле него, покуривая сигарету, стоял плотно сложенный мужчина. Танкред немного подождал, надеясь, что мужчина заберется в машину и даст ему возможность проехать, но тот, казалось, его даже не замечал. Пришлось нажать на гудок. Тогда мужчина сделал финальную затяжку, выбросил сигарету и неторопливо направился к небольшому автомобилю Танкреда.

— Вы были в монастыре, месье? — спросил он.

— Да, был.

— Замечательное место, — заявил мужчина. — Очень набожный орден эти трапписты.

— Полностью с вами согласен, но я весьма озабочен тем, чтобы добраться до Дьеппа еще засветло. Не могли бы вы немного отвезти в сторону вашу машину?

— Конечно отгоню, — последовал ответ. — Ордену тяжко пришлось во время войны. Немцы убили большую часть его членов. А почему? Да потому что монахи предоставили убежище одному американскому офицеру. В этом и было их преступление. С такой готовностью они никогда не предоставили бы убежище немцу.

Коренастый мужчина полез в карман, достал плоский бумажник и, широко открыв его, поднес к лицу Танкреда. Тот увидел на идентификационной карточке слово «Sûreté» ^[1].

— Меня зовут Николя, — представился полисмен. — А вас?

— Чарльз Танкред.

— Американец, — кивнул Николя. — Были ли вы когда-либо прежде в этой части Франции?

— Да. По сути дела, я и есть тот самый американский офицер, которого трапписты приютили во время войны.

Николя с энтузиазмом закивал:

— Благодарю вас, месье. Это был бы мой следующий вопрос.

— Вы не возражаете против того, чтобы сообщить мне, как вам стало известно, что я сегодня буду здесь?

— Я не знал, что вы прибудете именно сегодня, — ответил человек из Сюрте. — Вот уже два Дня, как я здесь, но остался бы тут и завтра, и послезавтра.

— Вы знали, что я непременно появлюсь?

— Мы думали, что такое вполне возможно.

— Прошло семнадцать лет. И уж точно, каждый день за все столь долгое время вас тут не было…

— Конечно нет. — Николя смешался. — Сюрте получает информацию — как это по-вашему? — «со слухов и с колес». Мы получили письмо. Разумеется, без подписи.

— И в том письме сообщалось, что я направляюсь сюда? — резко спросил Танкред.

Николя пожал плечами:

— В завуалированной форме. В нем упоминалось, как в 1944-м в монастыре добрые братья были убиты за то, что предоставили убежище одному американцу. Даже не сообщалось имя этого американца, но говорилось, что он прибудет во Францию в ближайшие несколько дней. И ничего больше. Однако мой шеф подумал, что вы, возможно, посетите братьев, которые так много сделали для вас и такой дорогой ценой…

— Еще полчаса тому назад мне ничего не было известно о том, что немцы нагрянули в монастырь, после того как я его покинул, — заверил Танкред. — Понятия не имел о том, что они тут сделали.

Николя задумчиво разглядывал Танкреда.

— Разве не один из ваших американских президентов произнес классическую фразу: «Война — это… это дьявол»?

— «Война есть ад», — поправил Танкред. — Это заявление прозвучало из уст генерала Шермана… Какова цель вашего допроса?

Николя широко развел руками:

— Убийство есть убийство, даже во время войны. И дело не будет закрыто, пока все не выяснится до конца. Как немцы узнали, что добрые братья прячут американца? Вот с этого вопроса и начинается папка с материалами расследования. В один прекрасный день мы надеемся получить на него ответ.

Танкред покачал головой:

— В монастыре я разговаривал лишь с одним человеком — отцом Селестином.

— Хороший человек. Благочестивый. Он целых пять месяцев находился между жизнью и смертью. И выжил лишь потому, что его жизнь была праведной. Добрый Господь оставил его на этой грешной земле, чтобы он служил примером для других… И больше вы ни с кем не говорили?

— Нет. Я ушел на рассвете. В ближайшие полчаса наткнулся на немецкий патруль, но они меня не заметили. Через час был уже у своих. В монастыре я больше не появлялся и никогда не слышал, что там произошло. В те последние дни июня 1944-го дел нам хватало. Можете себе представить.

— Отлично представляю. Франция остается перед вашей страной в неоплатном долгу. — Николя достал пачку американских сигарет, предложил Танкреду и взял одну себе. — У вас нет врагов во Франции?

— Я не был здесь с 1945-го.

— У некоторых людей крепкая память.

— Насколько мне известно, у меня нет врагов во всем мире.

— Даже в Америке?

— Большую часть моей жизни я был солдатом, месье Николя. — Танкред пожал плечами. — Служил в армии около двадцати лет: сначала сержантом, потом офицером. Возможно, и нажил себе врагов, но вот уже четыре года, как я в отставке, и, насколько мне известно, никто из тех, кто служил со мной, не знает, что я поехал во Францию. — Он смешался и почти был готов достать из кармана письмо, которое показывал отцу Селестину, однако в последний момент воздержался и продолжил: — Покинув армейские ряды, я написал книгу, роман. В Соединенных Штатах он пользуется некоторым успехом, и я приехал в Европу, чтобы организовать здесь его публикацию. Книга уже издана в Англии, и вот теперь хочу попробовать найти издателя в Париже.