Бесконечная шайка - Иоанна Хмелевская Страница 2

— Автоклавы размести рядом с операционной, — говорила она. — В жизни тебе этого не прощу, какая же ты язва! У меня ведь еще чемоданы не уложены...

Не обращая внимания на ворчание Гати, я усиленно работала над чертежами. Дополнительные трудности доставлял уменьшенный формат чертежной доски, пришлось транспаранты разрезать на части. А тут еще жуткий Гатин почерк, я с трудом разбирала ее иероглифы на эскизах.

— Ты что, уже учишься писать по-арабски? — ворчала я в свою очередь. — Надо же, как раз на моем проекте! Скажи на милость, что тут накорябано этими арабскими червячками!

— Где? А, отстойник, ясно написано, не придирайся. Слушай, может, мне взять те красные туфли?

— Поезжай босиком, там тепло.

— Какая же ты вредина!

Пятница была на исходе, а у нас еще остались последние чертежи. Гатя категорически отказалась их делать, ее мамуля стояла надо мной с дамокловым мечом в руках. Ладно, последний чертеж, так и быть, сделаю сама, но тут возникло осложнение: чертеж был наколот на доску, под калькой с большим трудом мы уложили на нужных местах Гатины эскизы, откалывать их — невозможно. Поскольку завтра утром Гатя отправлялась в свой зарубежный вояж, надо было иметь совесть и покинуть, наконец, ее квартиру, дать ей возможность уложиться, как-никак отправлялась на три года. Пока же собранные вещи громоздились кучей на полу у стены, сама же Гатя была совершенно невменяемой.

— Одевайся, — сказала я Гате. — Наконец избавишься от меня. Я заберу последний чертеж вместе с твоей доской и сама закончу его дома.

— Там совсем не осталось работы, быстренько закончишь! — оживилась Гатя. — Поезжай, конечно. А мне зачем одеваться? Я ведь никуда не собираюсь выходить.

— Еще как собираешься! Отвезешь меня домой на своей машине. Идет дождь, намочит доску с чертежом.

— Еле-еле моросит, — попыталась увильнуть Гатя.

— Ну и что! Как я буду с этой доской тащиться через весь город? А еще торба с другими материалами!

— Такси...

— Ладно, поищу такси. Но тогда мне придется просидеть у тебя до одиннадцати.

Гатя наконец сообразила, что я и в самом деле в эту пору не поймаю такси, все попрятались, ждут одиннадцати, когда начинает действовать ночной тариф. Желание избавиться от меня и заняться своими делами придало ей новые силы. Набросив на халат пальто, из-под которого торчало с полметра цветастого атласа, она скинула с ног тапки, влезла в первые попавшиеся туфли и была готова к выходу. Я успела обернуть драгоценную доску несколькими «Трибунами Люду» и крепко сжала ее в объятиях. Остальные вещи — папку с материалами и торбу с чертежными принадлежностями — г — несла Гатя. Под мышку мне она сунула большой рулон с готовыми чертежами. Когда отпирала свою машину, руки у нее тряслись, кое-что попадало в грязь, но это уже мелочи.

До моего дома мы доехали в рекордное время. Гатя помогла мне добраться До двери квартиры, а я все-таки нашла в себе силы позабыть неприятности и пожелать ей счастливого пути.

— Кажется, мне наконец-то повезло в жизни! — в упоении произнесла Гатя.

— Впрочем, тьфу, тьфу, тьфу! Не поверю, пока не взлетит самолет.

Я понимала — ей действительно крупно повезло. У нас тогда женщин очень редко оформляли на работы за границу по контрактам, а уж особенно в арабские страны. Это все равно что слепой курице найти зерно...

Пана Северина я встретила на улице случайно, у магазина хозтоваров. Задирая голову, он заглядывал в окна жилых домов и для этого даже сошел с тротуара на мостовую, прямо под колеса моей машины. Буквально в последний момент мне удалось затормозить.

Оба мы чрезвычайно обрадовались встрече.

— Вы совсем не изменились! — радостно восклицал пан Северин. — Время над пани не властно! Все такая же молодая! Все такая же красивая!

Дело вкуса, известно ведь — не то красиво, что действительно красиво, а то, что нравится. А пан Северин всегда был со странностями.

— Зачем вы так? — ласково упрекнула я его. — Зачем под машину лезть?

— А! — грустно выдохнул пан Северин и безнадежно махнул рукой. — А! У меня такие неприятности, такие неприятности!

Очень, очень интересно! Несколько лет мне довелось проработать с паном Северином в одной комнате, и я знала, что с ним вечно происходят очень забавные вещи. Человек ангельской доброты, он с детской доверчивостью относился ко всему, что его окружало, а его главной чертой была рассеянность. Он был столь рассеян, что запросто мог забыть и свой адрес, и свое имя. Если собирался в кино или театр, никогда не мог запомнить сразу три момента: день, начало спектакля или сеанса и номер места. Если чудом и попадал в нужный театр и вовремя, оказывалось, билеты были на другой день, и наоборот. Наученная горьким опытом, жена пана Северина отнимала билеты и сама следила за всем. Впрочем, жену пан Северин обожал и во всем ей подчинялся, вот только жизнь у бедной женщины не была легкой. Ее можно понять. Вряд ли кого обрадует, если муж отдает всю получку первым встреченным на улице проходимцам, которые уверяют его, что в условленное время обязательно привезут ему уголь для отопления, только пусть он вот сейчас заплатит им авансом. Напрасно по приказу жены он искал их потом по всем забегаловкам Мокотова...

О приключениях этого большого ребенка можно было бы рассказывать бесконечно. Много денег вылетало в трубу, но пан Северин не унывал. Чтобы покрывать эти непредвиденные расходы, он нашел себе занятие, приносящее неплохой доход. Пан Северин рисовал портреты. Не с натуры, избави Бог, для этого не хватило бы способностей и таланта.

Пан Северин рисовал портреты по фотографиям для земляков, покинувших родину, отправлял их потом за границу, в основном в США, и за каждый портрет брал по двести американских долларов. Сходство, следует признать, достигалось отменное, что же касается художественного мастерства... Впрочем, клиенты были в восторге и у пана Северина никогда не было недостатка в заказах.

— Так какие же у вас неприятности? — поинтересовалась я.

— А! Глупая история. Рисовал я сразу два портрета и, кажется, перепутал фотографии...

— И что же?

— А! Сам не знаю. Ищу теперь заказчика.

— Здесь, на улице ищете?

— Должен быть где-то здесь. А может, и в другом месте...

— Расскажите, как все произошло.

Пан Северин опять безнадежно махнул рукой.

— А! Получил я заказы на портреты. Сразу два. Нарисовал я два портрета, один должны были забрать сразу же, за другим обещались приехать через несколько месяцев. Первый клиент сразу и забрал, ничего не сказал и ушел, а вот теперь приехал второй и утверждает, что это не его портрет...

— Как же так? А первый не говорил, что не его?

— Не говорил. Вообще ничего не говорил. Ох, сколько хлопот мне с клиентами, если бы вы знали! Самое же плохое то, что первого я нарисовал на доске второго...