Одно преступное одиночество - Анна Данилова Страница 2

– Не сочтите мои вопросы следствием праздного любопытства. Просто нужно знать многое, чтобы понимать некоторые вещи.

– Спрашивайте, – вздохнул Игорь Туманов. – Постараюсь честно ответить на все ваши вопросы.

В эту минуту я вспомнил одного из своих клиентов, теперь ставшего моим другом. Кажется, совсем недавно Борис Равенков обратился ко мне с просьбой найти его невесту, оперную певицу Нину Бретт. Всякий раз, когда меня просят найти женщину, первой в голову приходит мысль о другом мужчине. Но часто потом выясняется, что это вовсе не так, что в ее жизни произошло что-то такое, никак не связанное с ее романами, что заставило ее исчезнуть, пропасть. Всякий раз, находя этих пропавших женщин, я удивлялся тому, как изобретательна жизнь, какие хитроумные ловушки она расставляет для тех, кто и без того слишком слаб, чтобы сопротивляться обстоятельствам. Женщины слабы и вместе с тем удивительно выносливы, и я счастлив, что время от времени мне предоставляется возможность помочь им вернуться к нормальной жизни.

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о том, как познакомились с вашей Леной. Поймите, сейчас мы не знаем о ней ничего. Ни фамилии, ни отчества, ни адреса, ни того, чем она занимается. У вас нет даже ее фотографии. Конечно, все это мы быстро выясним, для этого существуют определенные способы.

– Какие же?

– Думаю, в гостинице имеются камеры видеонаблюдения.

– Ох, конечно! Как же я раньше об этом не подумал?

– Так как вы познакомились с ней, господин Туманов?

– Просто Игорь. О да, это было весьма любопытное знакомство.

Легкая улыбка тронула его губы, а голубые глаза засветились умиротворением. Я понял, что он перенесся туда, в прошлое, тщательно оберегаемое, почти священное. Да, редко когда увидишь такие одухотворенные лица.

– Это было тоже в ноябре. И тоже шел дождь. Темно, вечер. Я возвращался с работы, очень спешил: меня ждали дети, няня… Признаться, у меня тогда такая кутерьма была в голове, да и в жизни тоже. Жена внезапно исчезла. Для меня ее предательство было как удар обухом по голове. Никогда не пойму ее, никогда не смогу оправдать, что бы там ни говорили, мол, молодая, испугалась трудностей. Для меня она с тех пор не существует, и детей я ей никогда не верну.

Он вздохнул, встряхнулся, расправил плечи. Счастливая улыбка снова коснулась его губ.

– Так вот. В то время я как раз открыл еще один магазин. У меня небольшой бизнес – сеть продуктовых магазинов в моем районе. Знаете, никогда не предполагал, что физико-математическое образование мне не пригодится и что во мне вдруг проснутся гены деда, отчаянного торгаша и предпринимателя. Но так случилось: нужно было как-то жить, возвращать кредиты. В тот вечер случился конфликт с одним из моих поставщиков: нам завезли просроченный сыр. Вечерок выдался еще тот. Я промерз на складе, охрип – доказывал что-то коллеге, которая отказывалась меня понимать.

Наконец, я покончил со всеми делами и уже буквально бежал по улице, чувствуя, что заболеваю. И вдруг увидел женщину в черном пальто – она клеила объявление на доске, прямо под фонарем. Она была такая… как бы это сказать? Я и лица-то ее не видел, только силуэт, пальто, каблуки… Она тоже увидела меня, вздрогнула и быстро так зашагала прочь. Я сделал вид, что меня интересуют другие объявления и принялся читать всякую рекламную чушь. В воздухе остался аромат ее духов. Сам не знаю, что на меня нашло, – стою и вдыхаю этот аромат, представляю себе эту женщину, ее лицо, глаза, розовые губы…

Игорь вдруг спохватился – понял, что увлекся и наговорил лишнего, душевно разоблачился перед посторонним. Я же постарался придать своему взгляду максимальную строгость. Да, я смотрел на него строго, серьезно и очень пристально, чтобы он не подумал, что я всего лишь удовлетворяю собственное любопытство. Хотя, чего греха таить, я, конечно, хотел досмотреть эту ноябрьскую картинку, эту сцену у доски объявлений до конца.

– Что там было написано?

– Я почему-то подумал, что она продает комод, старинный комод. Сам не знаю, откуда вдруг такое предположение. Или щенков редкой породы. Во всяком случае, такая женщина, как она, подумалось мне тогда, не ищет работу, не может предложить себя в качестве медсестры или сиделки, массажистки или маникюрши. И уж точно она не расклеивает рекламные объявления. На белом листке, еще влажном от клея, была написана всего одна фраза, которая потрясла меня: «Хочу забыть бывшего». И номер телефона. Причем один – не разрезанный внизу лист, от которого можно оторвать полоски с номерами, а один, понимаете, номер!

Я, конечно же, сорвал объявление. В тот момент я как-то сразу все понял. Отчаяние, женское отчаяние заставило ее поступить так. Невероятная душевная боль и желание избавиться от черной дыры в сердце, которую рождает предательство мужчины. Я сам тогда носил в сердце такую же черную дыру в сердце. Даже больше скажу: мне показалось, что я должен ее спасти, чтобы она не попала в еще более опасную историю.

Я двинулся по улице. Метрах в ста пятидесяти, возле магазина, стоит круглая тумба с афишами, на которую она тоже может наклеить такое безумное объявление. А что, если ей позвонит какой-нибудь маньяк? Я почти бежал до этой тумбы, и когда подбежал, понял, что не ошибся: еще одно такое же мокрое от клея объявление! Я сорвал его. Позади хлопнула дверца машины, и я увидел, как в двух шагах от меня вспыхнули фары, заурчал мотор, и черный блестящий автомобиль двинулся по улице. Свет фонаря выхватил салон и женщину за рулем. Мне показалось, что это она. Та самая, чьи руки должны пахнуть бумагой и клеем. Сколько еще объявлений она расклеила? Всего два или двадцать? Что с ней будет потом?

Машина удалялась, и я схватил телефон и набрал номер, тот, с объявления. Несколько гудков, и я услышал женский голос. Тихий, нежный. Конечно, я сказал ей, чтобы не делала глупостей, что она может пожалеть об этом. В трубке молчали. И вдруг я увидел, как машина, та самая машина, в которой я ее видел, пятится ко мне. Медленно, как уставший тяжелый зверь. Наконец, автомобиль поравнялся со мной, стекло опустилось, и тонкая белая рука поманила меня, приглашая в салон.

– Что было потом?

– Мы ехали молча, я совсем забыл о детях, няне, да обо всем на свете. Просто смотрел на нее, причем украдкой, осторожно. Она была очень красива.

– Она привезла вас в «Геро»?

– Да. Притормозила возле крыльца, вышла, я следом. Мы вошли в гостиницу. Там было тепло, я закашлялся. Еще пахло каким-то ароматизатором, очень сильно. Момент, когда она что-то там оформляла, из моей памяти стерся начисто. Или она заранее забронировала номер? Я увидел у нее в руках ключ с деревянным брелком в форме шара. Потом она двинулась к лестнице, я за ней. Она как будто заколдовала меня. Мы поднялись, вошли в номер. Вот и все.

Он так хорошо рассказывал, что я живо представил себе и гостиницу, в которой никогда не был, и даже лестницу, ступени, покрытые красной ковровой дорожкой, узкие щиколотки женских ног, обутых в черные сапожки тонкой кожи.

– Потом мы познакомились. Ее звали Леной.