Шоу гремящих костей - Татьяна Луганцева Страница 2

Он подбежал к воротам, утопая по щиколотку во влажном снегу, словно в длинном ворсе ковра.

– Мы давно ждем тебя! Почему ты так долго?

– И ты меня еще об этом спрашиваешь? – Яна отпихнула Ричарда так, что он чуть не упал в сугроб, и понеслась по дорожке, ведущей к крыльцу, с диким криком: – Мама, вот и я!

Мама Яны сидела в большом кожаном кресле в гостиной вместе с Агриппиной Павловной и Борисом Ефимовичем. Их милая беседа была грубо прервана появлением Яны. Мать посмотрела на свою дочь и поморщилась, ее укоризненный взгляд говорил: «В кого ты у меня родилась такая непутевая?»

Яна в распахнутой шубе, в снегу, с разлохмаченными длинными светлыми волосами и горящим взглядом синих глаз стояла в дверях гостиной и улыбалась. Налипший на нее по дороге снег отваливался комками и падал на паркет, мгновенно тая, так как полы во всем доме были с подогревом, и растекаясь лужами вокруг ног Яны.

– Мама, как я рада тебя видеть, – выдохнула она.

– Сколько раз тебе можно говорить, чтобы ты не мамкала! Даже твой сын зовет меня Люсей. Это звучит по-молодежному, сексуально и кокетливо! Что подумают обо мне окружающие, если увидят такую тетю, как ты, называющую такую моложавую женщину, как я, мамой?!

– Ты так говоришь, словно я плохо выгляжу, – пробормотала Яна и, подумав, добавила: – Люся…

– Ты выглядишь на свои тридцать! А между прочим могла бы выглядеть моложе, если бы вела нормальный образ жизни, а не впутывалась во всякие сомнительные дела… Меня в твоем возрасте не пускали в кино на фильмы до восемнадцати, приходилось предъявлять паспорт!

Яна вздохнула, скинула шубу и сапоги и прошла в гостиную. Ее мать Людмила Анатольевна Цветкова задержалась в детстве. Скорее всего, не последнюю роль сыграло в этом место ее работы. Всю жизнь играть зайчиков, лисичек, принцесс и спящих красавиц – тут невольно впадешь в детство. Такие ведущие актрисы, ветераны театра до конца своих дней старались выглядеть молодо, чтобы не скатываться с главных ролей до персонажей Бабы-Яги и ее знакомых пеньков да кикимор. Мать Яны держала марку, в свои пятьдесят шесть лет имела девичью фигуру, симпатичное лицо и задорный взгляд. Внешне они с дочерью были совершенно непохожи. Люся была невысокого роста, стройная, с красивыми рыжеватыми волосами, подвижным лицом актрисы, выразительными светлыми глазами и поставленным, звонким голосом. Когда она приезжала, весь дом Ричарда и Яны наполнялся трелями ее голоса.

– Ну и акустика у вас тут! Нам бы такую слышимость в наш старый театр, – даже как-то заметила она сама.

Яна присела к ним, налив большую чашку кофе из кофейника.

– Кофе в таком количестве портит цвет лица, – заметила ее мама.

– Я это как-нибудь переживу, я же не актриса, – отмахнулась Яна.

– И это говорит моя дочь! Ты же в первую очередь женщина! Актрисой ты бы стать не смогла, ты слишком прямолинейна и безответственна.

Яна подавилась кофе.

– Ну, ма… кхе, Люся, ты что, приехала учить меня жизни?

– Я приехала повидать вас. Где там мой несчастный зять, добровольно взваливший на себя бремя под названием Яна Карловна Цветкова?

Ричард вошел в гостиную и извинился.

– Снег не прекращает идти, я пойду расчищу лопатой дорожку, а то мы завтра не выйдем отсюда. К тому же необходимо раскидать снег перед гаражом и поставить туда машину Яны, которую она легкомысленно бросила на улице.

– Золотой мальчик, – воскликнула Люся, когда Ричард ушел, – слишком порядочный, чтобы оставить мою непутевую дочь и вздохнуть со спокойной совестью.

– Почему ты обо мне такого плохого мнения? – обиделась Яна.

– А это, кажется, твой официальный муж? – кинула цепкий взгляд Люся на Бориса Ефимовича, производившего впечатление человека, рожденного еще в девятнадцатом веке.

– Люся, ты же знаешь, как все получилось… – покраснела Агриппина Павловна.

– Шекспир бы перевернулся в гробу, если бы узнал, до каких интриг додумались вы, – грустно покачала головой мама Яны. – От своей дочери я могла бы ожидать любого необдуманного поступка, но вы-то, Агриппина Павловна, серьезная, рассудительная женщина, и устроили такой вертеп в этом доме! Познакомившись с вами, я рассчитывала, что вы присмотрите за моей непутевой дочерью. А еще говорят, что сплетни и интриги у нас в театре! Что бы подумали люди про вас?

– К нам ходят только те люди, которые правильно думают про нас, – отрезала Яна.

Оставшийся вечер прошел в мирной беседе с обменом последних новостей и сплетен и обсуждением экономической и политической обстановки в мире. Под конец к ним присоединился и Ричард, уставший в своей неравной борьбе со снегом.

Когда все разошлись спать, Яна спустилась в гостевую комнату на первом этаже, чтобы пожелать Люсе Цветковой спокойной ночи. Мама полулежала на кровати в ночной рубашке цвета морской воды с белыми кружевными вставками, с маской из крема на лице белого цвета, удачно гармонирующей с кружевами на ночной рубашке. Голос ее был печален и трагичен, Яна поняла, что мама находилась в образе Снежной Королевы. Яна же себя почувствовала маленькой девочкой Гердой, мнущейся в дверях.

– Проходи, садись, Яна, мне надо с тобой серьезно поговорить, – протяжно сказала Люся.

– Люся, если ты опять о моей жизни…

– О жизни другой девушки, – монотонно проговорила Люся.

– Какой девушки? – удивилась Яна.

– Ты ее не знаешь.

– Тогда при чем здесь я?

– Сядь и слушай и не спорь с матерью! – Голос Люси вернул себе прежние командные нотки.

Яна поняла, что спорить с матерью бессмысленно, села на пуфик и приготовилась слушать очередную театральную зарисовку. Люся Цветкова не могла не быть в центре внимания, она должна все время что-то играть и перед кем-то выступать, пусть даже это будет ее неблагодарная дочь.