Интриганы - Дональд Гамильтон Страница 2

Он, должно быть, целился с приличным упреждением. Стрелял с довольно близкого расстояния, немногим более ста ярдов. Но даже на прогулочной скорости лодка делала не менее двадцати миль в час — около тридцати футов в секунду, — а пули не летят со скоростью света. Когда выпущенный заряд достиг точки, где я должен был находиться, меня там уже не было. Я услышал характерный свист пролетевшей мимо пули и краем глаза заметил всплеск слева, простите, по левому борту.

Наверное, благодаря своему образу жизни в следующее мгновение я уже не сомневался, что мимо пролетела именно пуля, а не решивший покончить с собой сумасшедший шмель. Кто-то явно пытался убить меня. Я удержался от желания вильнуть влево. Стрелок, видимо, ждал этого. Обычная морская тактика — следовать за всплесками от снарядов противника в надежде сорвать его попытки скорректировать наводку. Вместо этого я резко повернул штурвал вправо, продолжая крутой вираж, пока не развернулся на полные сто восемьдесят градусов. На какое-то мгновение я оказался лицом к берегу. Человек, скрывавшийся среди камней, вряд ли ожидал лобовой атаки.

Еще одна пуля прошла мимо, опять слева. Видимо, он поставил на то, что я выровняю ход лодки в сторону открытого моря. И проиграл. Но все, что он потерял, это патрон стоимостью несколько десятков центов или песо, в зависимости от его национальности. Если бы проиграл я, то получил бы приличную дырку в голове.

После выстрела я резко переложил штурвал влево, следуя за всплеском пули в надежде, что сейчас он не будет к этому готов. Он не был готов. Третья пуля шлепнула по воде далеко по правому борту. Я заметил, как наверху блеснуло стекло: оптический прицел. Все правильно. Сейчас пора было попробовать что-нибудь новенькое, пока я не перемудрил и не нарвался на один из его выстрелов. Неплохой мыслью было вернуться в море. В новых обстоятельствах погода заботила меня меньше всего. Когда нос лодки достаточно отвернул от берега, я резко двинул рукоятку газа вверх до упора. Восемьдесят пять лошадиных сил взревели. Ускорение отбросило меня назад, на место рулевого, представляющее собой встроенный ящик для аккумуляторов с сиденьем наверху.

Взятая мной взаймы маленькая бомба с ревом понеслась над водой, практически не касаясь поверхности. Мне показалось, что я слышал звук пули прямо за своей спиной, как будто тот, кто собирался меня шлепнуть, был застигнут врасплох моим внезапным прыжком. Прошло несколько секунд. Пора было делать новый финт, но я не отважился. Мы неслись слишком быстро. Раньше я никогда не давал полный газ в течение сколько-нибудь продолжительного времени и совершенно не был уверен, что лодка при попытке поворота не сделает сальто.

Я успокоил себя тем, что не многие стрелки способны попасть в скоростную цель, движущуюся под углом. Расстояние с каждой секундой увеличивалось. Я не смотрел в направлении берега — просто не отваживался хоть ненадолго отвлечься от управления. На такой скорости я хотел быть готовым к тому, что лодка вдруг начнет выходить из-под контроля. Наконец я осмелился бросить взгляд на приборы. Стрелка тахометра стояла на красной линии — 5500 оборотов в минуту. Спидометр не показывал ничего. Очевидно, лодка шла так высоко над водой, что в трубку Пито (датчик, крепящийся на нижней части транца) практически ничего не попадало, кроме брызг...

Сосредоточившись на контроле над летящим суденышком, я не заметил, как мы стали выходить из-под защиты мыса. Внезапно гладкая поверхность, по которой мы неслись, превратилась в холмы и впадины беснующейся воды. Пенящаяся волна обрушилась на нас. Лодка врезалась в нее и взвилась в небеса. Мне удалось убрать газ еще на гребне волны. Моя посудина с грохотом ударилась о воду. В следующее мгновение конец волны налетел на нас, превратившись в бездонный колодец прямо перед двигателем. К счастью, вся эта масса воды не обладала достаточной инерцией, чтобы пронестись над надстройкой в кубрик. Планирующая лодка не уйдет очень далеко, если ее не толкает движок, — она просто приседает и останавливается.

Какое-то мгновение я думал, что нас залило. Вода плескалась вокруг моих лодыжек, а мотор мягко урчал на холостых оборотах. Следующая волна — достаточно высокая, чтобы произвести впечатление на сухопутную крысу вроде меня, — налетела на нас. Однако лодка благополучно поднялась, и волна прошла снизу, обдав меня шквалом брызг. Я услышал жужжащий звук и, посмотрев в сторону левого борта, увидел равномерную струю воды, которую откачивала автоматическая трюмная помпа. Кубрик был уже почти чист, а остатки воды, которую мы зачерпнули, устремились к отстойнику на корме.

Это было совсем небольшое, но технически совершенное суденышко. Про себя я выразил почтение его неизвестному творцу. Возможно, он спас мне жизнь. Я осторожно двинул рычаг вперед, стараясь среди бурлящих вод у мыса держаться наветренной стороны. Я все еще был в зоне досягаемости дальнобойной винтовки, но теперь это уже не имело значения. Мы, так сказать, завернули за угол, и эта сторона, обращенная к морю, была слишком крута, чтобы стрелять оттуда. Думаю, даже чемпиону мира по стрельбе трудно попасть с трехсот ярдов в цель, судорожно дергающуюся на шестифутовых волнах.

Один из больших катеров, которые я утром видел на острове, с непроницаемым мексиканским шкипером на руле и кучкой страдающих морской болезнью янки в кубрике прошел на расстоянии четверти мили в сторону моря. Поворачивая в бухту, они уставились на придурка в пятнадцатифутовом корыте с мотором, у которого не хватило мозгов спрятаться от ветра. Но в такой близи от гавани ветер меня не очень беспокоил. Перед бегством в тихие воды я должен был еще кое-что отыскать.

Маленькую белую лодку, вытянутую на песок, я увидел на пляже в начале следующей за мысом бухты. Мой невидимый противник, конечно, прибыл сюда по воде. Вряд ли он хотел, чтобы его увидели и запомнили, когда он нес эту винтовку с оптическим прицелом по холмам от ближайшей дороги. Обычный пластиковый мешок, предназначенный для переноски пары массивных морских удочек, после небольшой переделки легко мог вместить винтовку. Его можно было погрузить в лодку прямо в доке, не вызывая никаких кривотолков.

Я достал бинокль, которым пользовался для наблюдения за морскими львами, китами и птицами, и тщательно обследовал агрегат на берегу. Это был легкий алюминиевый ялик с небольшим мотором в каких-нибудь десять лошадиных сил. Хотя он примерно на один фут был короче моей фибергласовой штуковины, но при этом значительно уже, мельче и легче. Он смог бы победить меня в стрельбе, но я бы первенствовал в лодочной гонке.