Формула влияния - Надежда и Николай Зорины Страница 2

Иногда свой дар Полина воспринимала как проклятие.

Способность видеть людей между жизнью и смертью, проникать в их мысли и сны пришла к ней года два назад, после страшной аварии, в которую она попала. Потеряла зрение и обрела этот странный дар, в котором не сразу смогла разобраться. Сначала Полине казалось, что это что-то вроде галлюцинаций, фантомных обрывков утраченной способности видеть. Как человек, которому ампутировали ногу, временами ощущает боль в своей несуществующей конечности, так и она видит то, что видеть в принципе не может. Но потом поняла, что ее видения совсем из другой области. И только спустя довольно долгое время научилась применять свой дар к делу, смогла им «пользоваться».

У Полины и Виктора было свое частное детективное агентство. Раскрыть мотивы преступника, воспроизвести картину случившегося часто удавалась именно благодаря дару Полины. Несколько раз они буквально спасали людей в коме, о месте нахождения которых никто не знал. Собственно, эти люди сами обращались к Полине за помощью через видения. Но сегодня был явно не тот случай. Сегодняшнее видение казалось Полине абсолютно бесполезным: она не спасла этого человека, да и не могла бы спасти — второй, смертельный, выстрел последовал почти сразу за первым. А вернее, не так, поняла вдруг Полина: было три выстрела. Первый она услышать вообще не могла, потому что ощущать, видеть и слышать этого человека стала только после того, как он был тяжело ранен. Первым выстрелом.

Хозяйственные дела на кухне совсем не смогли ее отвлечь. Стерев напоследок несуществующую пыль с поверхностей, Полина пошла в комнату.

Виктор смотрел телевизор, местный канал «Новостей» — она узнала голос репортера.

— О чем идет речь? — спросила Полина, придавая своему тону беззаботность.

— Тише! — прикрикнул на нее всегда такой деликатный, такой вежливый Виктор.

Обидевшись, она села в кресло в другом конце комнаты, подальше от мужа, и попыталась понять, что его могло до такой степени заинтересовать в местных новостях. Но так как начало репортажа не слышала, понять было трудно. Речь шла о какой-то школе, почему-то ее оцепили полицейские.

— Неужели теракт? — не выдержала Полина, забыв, что решила не разговаривать с мужем.

— Подожди! — снова прикрикнул на нее Виктор.

Нет, теракт вряд ли. Сегодня 2 июня, занятия закончились. Кому придет в голову устраивать теракт в практически пустой школе? Что же тогда?

«Новости» завершились, Виктор выключил телевизор. Полина повернулась к нему и ждала объяснений, но он почему-то молчал.

— Ну, так что там? — снова не выдержала она. — Что случилось?

— Совершенно невозможная вещь! — проговорил Виктор, скорее, отвечая на свои мысли, чем на ее вопрос. — Убили учителя информатики. Прямо в школе в кабинете директора. В убийстве подозревают Хавронина… В это невозможно поверить! Да этого просто не может быть! Чудовищное подозрение, а у полиции, кажется, и сомнений в его виновности никаких.

— Подозревают Хавронина? — переспросила Полина, припоминая, где и когда уже слышала эту фамилию. Ею овладело то смешанное чувство тревоги, удовлетворения и чего-то еще, сродни вдохновенью, которое возникало каждый раз, когда видения начинали подтверждаться.

— Да, это директор школы, в которой я учился и где сегодня произошло убийство.

— Ах, ну конечно! Вспомнила. Владимир Тимофеевич Хавронин. Месяца три назад мы его встретили на улице, он был с женой… Так это его обвиняют в убийстве? Странно.

— Не странно, а просто чудовищно! Владимир Тимофеевич — прекрасный человек, спокойный, абсолютно уравновешенный, он даже голоса никогда ни на кого повысить не мог… Его все любили. Кандидат физических наук, умный, интеллигентный. Он по определению не может быть убийцей. А они говорят такие вещи, что слушать противно. Видите ли, Владимир Тимофеевич убил учителя информатики, застрелил прямо в своем кабинете. Чушь какая! Да у него и пистолета никакого не могло быть. Это просто не вяжется с обликом Хавронина, он…

— Он не убийца, — подхватила Полина, — этот человек мне так и сказал, что обвинят не того, кто в него выстрелил. Все правильно, все сходится.

— Что сходится? — Голос Виктора стал напряженным. — Ты что-то видела?

— Может быть. Во сколько произошло убийство?

— В восемь семнадцать.

— Ну да, и время совпадает. Было три выстрела?

— Три. Но почему ты мне ничего не сказала?

— Как выглядел этот учитель? — проигнорировав его вопрос, спросила Полина.

— Не знаю. Он пришел в эту школу уже после того, как я ее окончил. А в «Новостях» его не показали. Только Хавронина, охранника и секретаршу из всего коллектива школы. Но этих двоих я тоже не знаю. Секретарша и обнаружила убитого. Она сегодня опоздала на работу. Я так и не понял почему — лопотала что-то невразумительное. Пришла, мол, в половине девятого, вошла в кабинет директора, а там убитый Федор Ривилис — учитель информатики. А директора нашли в школьном дворе, сидел на скамейке в невменяемом состоянии, ни на какие вопросы не отвечал. Пистолет на столе в кабинете лежал. Получается, Владимир Тимофеевич убил этого Ривилиса, положил пистолет на стол и пошел себе подышать свежим воздухом. — Виктор поднялся, открыл окно, наверное, ему самому стало душно — подсознательная ассоциация. — Подозрительна мне эта секретарша, — снова заговорил он через минуту. — И охранник тоже подозрителен. Он слышал выстрелы, но, говорит, не придал им в тот момент значения, подумал, детишки петарды пускают. Они, мол, все утро их пускали в школьном дворе. И на часы посмотрел — благодаря его показаниям и установили точное время убийства — 8:17. Ерунда! Не мог охранник, человек, знакомый с оружием, принять выстрелы за разрывы петард. Я займусь этим делом, Хавронина просто грубо подставили. Ты мне поможешь, Полина?

— Конечно, помогу, — она немного помолчала. — Судя по всему, я видела этого учителя, Ривилиса. Сегодня утром, когда мы завтракали. Он не сразу умер, жил еще несколько минут, потому-то я и смогла его увидеть. Он сказал, что человек, которого обвинят в убийстве, — на самом деле не виноват. Наверное, имел в виду Хавронина.

— А кто в него выстрелил, не сказал?

— Нет.

— Странно это все, — задумчиво проговорил Виктор. — Очень странно. Откуда Ривилис мог знать, что обвинят не того, кто в него стрелял? И почему не назвал убийцу?

— Ну, не все так просто, — стала объяснять Полина, сердясь на то, что он не понимает таких очевидных вещей. — Умирающий не может четко и ясно выражать свои мысли. Да и времени было мало.

— Но что может быть проще, чем назвать имя убийцы? — тоже слегка недовольно возразил Виктор. — Зачем тут какие-то сложные логические построения? Можно просто сказать: стрелял в меня тот-то. Я думаю, здесь дело в чем-то другом.

— В чем в другом?

— Не знаю пока. Но мне кажется, если мы сможем это понять, выйдем и на убийцу. Возможно, Ривилис знал, что его собираются убить, и понимал, что подставят Хавронина. — Виктор в задумчивости снова подошел к окну — стукнула рама. — Нужно собрать всю информацию об этом учителе: его знакомства, родственные связи и вообще, что он за человек. Но прежде всего следует разобраться с этими двумя — секретаршей и охранником. Подозрительны они мне оба. Сделаем так. — Виктор повернулся к Полине — она поняла это по тому, что его голос стал звучать более направленно. — Я завезу тебя в офис, а сам поеду в школу. Собирайся скорей, уже почти одиннадцать, и так откроемся сегодня с опозданием.