Батареи Магнусхольма - Дарья Плещеева Страница 2

— Да, задачка…

— Кроме того, все это — лес, — карандаш обвел чуть ли не весь треугольник. — И в лесу будут ставить артиллерийские склады и все, потребное для батарей и их личного состава. Если предположить, где встанут батареи, еще можно…

Зайдель потыкал карандашом в побережье.

— То угадать, где наш предполагаемый противник вздумает разбросать склады, совершенно невозможно, — закончил его мысль Ронге. — А строительство уже началось.

— Так что Пудель при всем желании не мог попасть на этот полуостров, господин Ронге. И винить его за это нельзя.

— Сотня жителей?

— В лучшем случае.

— Черт бы их побрал…

Зайдель покачал головой. Он понимал, отчего сердится Ронге.

Есть старые добрые способы добычи сведений. Этим способам обучали самого Зайделя, они более или менее надежны. Подкупить нужного человека, чтобы принес важные бумаги с картами и цифрами, выкрасть портфель с документами, затеять маскарад — в облике того же лифляндского рыбака прогуляться по Магнусхольму и, вернувшись, аккуратно зарисовать то, что удалось уложить в тренированную память…

Но использовать причуды и затеи так называемого прогресса?

Зайдель знал — даже самые простые и надежные технические устройства непредсказуемо ломаются в самую неподходящую минуту. Испытанные, прочные, которые, казалось бы, и нарочно не поломаешь — разлетаются в мелкие дребезги. А тут — аппарат с множеством всяких винтиков, пружинок и, наверно, шестеренок.

Что может быть ненадежнее маленького и сложного аппарата?

Тут Ронге и Зайдель были одного мнения. Однако выбирать не приходилось.

— Зайдель, он там не заснул? — пошутил Ронге. — Разбудите его и приведите.

Зайдель вышел и вернулся с мужчиной лет тридцати двух, невысокого роста, в потертом пиджачке и несколько испуганным. Он держал в правой руке старый бурый саквояж, в левой — древний чемодан.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал посетителю Ронге. — Ханс Клаувиц?

— Да, господин Гомберг, это я.

— Садитесь же. Вы хорошо доехали до Вены?

— Да, господин Гомберг.

— Гостиница вам понравилась?

— Да, господин Гомберг.

— Деньги на карманные расходы вы получили?

— Да, господин Гомберг. Я могу отчитаться…

— Не надо.

Денег Клаувицу было выдано двадцать крон — как раз позавтракать и пообедать, конечно, не в «Двенадцати апостолах», но мало ли в Вене кондитерских и погребков с разумными ценами. Пока что, вместе с билетом на поезд «Франкфурт-на-Майне — Вена» и оплатой информаторов, которых привлекли агенты Эвиденцбюро, эта авантюра обошлась Максимилиану Ронге в сто десять крон.

Клаувиц деликатно, как ему казалось, примостился на краешке стула. Саквояж он поставил на колени и вцепился в ручки мертвой хваткой.

— Итак, поговорим о деле. Покажите мне этот аппарат.

Клаувиц достал из саквояжа коробку, порылся в ней, выложил на стол маленькое, со спичечный коробок величиной, устройство.

— Надо же, до чего мы дошли. Скоро изобретут фотографические камеры размером с пуговицу, — сказал Ронге. — Сколько это весит?

— Чуть больше двух унций, господин Гомберг.

Ронге потрогал пальцем миниатюрную фотокамеру, изобретение доктора Юлиуса Нейброннера.

— Ну что же, сделаем опыт, — сказал он. — Заводите свою адскую машинку.

— Не возьму в толк, как там помещаются пластины, — пробормотал Зайдель.

— Пластины — это прошлый век, в нынешние аппараты вставляют рулоны пленки, — сказал Ронге. — Но все равно непонятно, куда помещается рулон. А, Клаувиц?

— Тут особая пленка, я знаю, кому ее заказывать в Леверкузене. Там недавно завод построили… и, в общем, можно заказать узкую пленку… если заплатить…

— Это само собой. Приступайте.

Клаувиц поколдовал с аппаратом, покрутил объектив.

— Вот, тесемочки, крест-накрест… Я могу надеть на руку. Надеть?

— Давайте.

Клаувиц нацепил аппарат на правую кисть, подогнал тесемки и щелкнул кнопками.

— Итак? — спросил Ронге.

— Я сейчас буду ходить по вашему кабинету, господин Гомберг. Вот, изволите видеть, два объектива. Один спереди, другой внизу. Вот тут расположен часовой механизм, совсем маленький, от дамских часиков, от Картье, я купил за свои деньги… Снимки будут делаться автоматически, каждые тридцать секунд. Но время можно выставить какое пожелаете. Потом я, если будет угодно…

Клаувиц посмотрел на чемодан.

— Да, для вас подготовлена темная комната, — сказал Зайдель. — И там есть проточная вода. Приступим, господин Гомберг?

— Приступим. Начинайте, Клаувиц.

В течение трех минут Клаувиц ходил по кабинету взад и вперед, поднимая руку то в сторону, то вперед. Ронге и Зайдель молча следили за этими маневрами.

— Запас пленки выработан, господин Гомберг, — сообщил Клаувиц. — Прикажете проявлять?

— Да, конечно. Реактивы, как я понимаю, в чемодане?

— Да, господин Гомберг.

— Ну, ступайте.

Зайдель увел Клаувица и вскоре вернулся.

— По-моему, он безбожно глуп, — сказал Ронге.

— У него хватило ума тайком сделать чертежи и детали, господин Ронге. Я думаю, в любой мастерской, где Нейброннер разместил бы заказ, нашелся бы такой Клаувиц и собрал для себя копию. Такой неприметный тихоня Клаувиц, на которого ввек бы никто не подумал… И обойдется нам это совсем недорого. Покупать аппараты у Нейброннера — дороже бы вышло, да и опасно…

— Если учесть, что Юлиус Нейброннер два года назад проводил опытные съемки с самолета в России…

— Так что я правильно поступил, господин Ронге?

— Абсолютно правильно — нам как раз и был нужен нищий чудак с психологией мелкого воришки. Он женат?

— Кто бы за него пошел…

— Есть среди наших служащих особа лет тридцати пяти, приятной внешности, которая могла бы составить при необходимости его счастье?

— Вы имеете в виду — особа, которая уже не может выполнять более сложные и, так сказать, дамские задания?

— Да, из простых.

— Найдем.

— Если все действительно так хорошо, как мы надеемся, если эта камера способна делать с высоты качественные снимки, как утверждает Нейброннер… То пусть Клаувиц вернется с этой особой к себе домой, во Франкфурт-на-Майне…

Зайдель взял блокнот и стенографическим способом стал записывать указания начальства.

— Пусть эта особа познакомится с хозяином мастерской, втолкует ему, что Клаувиц женится на ней и переезжает… ну хоть в Нюрнберг, что ли… И пусть смотрит, чтобы он не вступал в душевные разговоры ни с кем в мастерской. Если Нейброннер догадается, что какой-то Клаувиц, который умеет только отверткой орудовать, догадался скопировать его аппарат, да еще предложил нам, считайте, что план провалился.