В компании милых дам - Александр Макколл Смит Страница 2

Наконец мма Рамотсве пришла в себя настолько, чтобы ответить:

— Я не собиралась уйти, мма. Я просто пыталась остановить вон ту женщину, чтобы она не совершила кражу. Затем я вернулась бы и заплатила. Официантка понимающе улыбнулась:

— Всегда находится какое-то объяснение. Каждый день приходят такие люди, как вы. Приходят, едят нашу еду, затем убегают, и их не найдешь. Все вы одинаковы.

Мма Рамотсве посмотрела в сторону ларька. Женщина уходила, скорее всего, с браслетом в кармане. Теперь было уже поздно что-либо делать, и все из-за этой глупой официантки, которая не поняла ее намерений.

Она вернулась за свой столик и села:

— Принесите мне счет. Я заплачу немедленно. Официантка пристально посмотрела на нее:

— Я принесу вам счет. Но я тоже должна получить кое-что. Вы должны будете сколько-то добавить мне, если не хотите, чтобы я вызвала полицию и рассказала, как вы собирались удрать.

Когда официантка отправилась за счетом, мма Рамотсве огляделась, чтобы понять, кто из сидящих за соседними столиками обратил внимание на случившееся. Неподалеку сидела женщина с двумя маленькими детьми, которые с восторгом пили из больших стаканов молочный коктейль. Женщина улыбнулась мма Рамотсве, затем снова занялась детьми. Она ничего не видела, подумала мма Рамотсве, но тут женщина перегнулась через столик и обратилась к ней:

— Не повезло, мма. Они здесь слишком быстрые. Из отеля убежать легче.

Несколько минут мма Рамотсве сидела, словно громом пораженная, размышляя над услышанным. Удивительно. За такой короткий срок она увидела бесстыжую воровку, встретила официантку, которая не постеснялась вымогать у нее деньги, и затем, чтобы привести все это к позорному завершению, женщина за соседним столиком продемонстрировала совершенно нелепое видение мира. Мма Рамотсве была искренне удивлена. Она подумала о своем отце, покойном Обэде Рамотсве, который отлично разбирался в скоте и вдобавок был человеком кристальной честности. Что бы он сказал об этом? Отец вырастил ее безупречно честной, его бы оскорбило такое поведение. Мма Рамотсве всегда помнила, как однажды, маленькой девочкой, шла с отцом по Мочуди, и ей на дороге попалась монетка. Она с радостью подняла ее и протерла носовым платком, но тут отец заметил, что происходит, и вмешался.

— Это не наше, — объяснил он. — Эти деньги принадлежат кому-то другому.

Монетку, с которой она неохотно рассталась, вручили удивленному сержанту на полицейском посту в Мочуди. Урок не был забыт. Мма Рамотсве трудно было представить, как это один человек может украсть у другого или совершить что-то такое бесчестное, о чем можно прочесть в репортажах «Ботсвана дейли ньюс». Единственным объяснением было то, что люди, делающие подобные вещи, не понимают, что при этом чувствуют другие, просто не понимают. Если вы знаете, каково приходится другому, то как вы сможете причинить ему боль? Однако проблема заключалась в том, что, кажется, существуют люди, лишенные воображения. Возможно, они такими родились — у них отсутствует что-то в мозгу — или стали такими, потому что родители никогда не учили их сочувствовать другим. Это самое подходящее объяснение, подумала мма Рамотсве. Целые поколения людей, не только в Африке, но и в других местах на земном шаре, не были обучены жалеть других просто потому, что родители не позаботились их этому научить.

Мма Рамотсве продолжала думать об этом за рулем своего белого фургончика все время, пока ехала через часть города, известную как Виллидж, потом через район Университета с его вольно разбросанными зданиями и, наконец, по Зебра-драйв, на которой она жила. Она была настолько выбита из колеи, что забыла про магазины, куда собиралась зайти, и, только оказавшись на собственной подъездной дорожке, вспомнила, что ей не из чего приготовить ужин. Не было бобов, и это значило, что к тушеному мясу нет овощей; не было заварного крема для пудинга, который она хотела приготовить для детей. Мма Рамотсве сидела в фургончике и прикидывала возможные маршруты поездки по магазинам, но чувствовала, что у нее нет сил. День был жаркий, а дом казался прохладным и приветливым. Она могла войти, заварить себе ройбуша, отправиться в спальню и вздремнуть. Мистер Матекони с детьми уехали в Мойадит, маленькую деревушку на Лобаце-роуд, навестить его тетушку, и вернутся не раньше шести-семи часов. Несколько часов дом будет в ее полном распоряжении, и она хорошенько отдохнет. В доме полно еды — пусть даже она не подходит для запланированного ужина. Они могут поесть тыквы с тушеным мясом, а не бобов, а дети вполне удовольствуются консервированными персиками в сиропе вместо заварного крема и манного пудинга, который она собиралась приготовить. Поэтому нет смысла выезжать снова.

Мма Рамотсве вылезла из крошечного белого фургончика, подошла к двери кухни, отперла ее и вошла в дом. Она хорошо помнила времена, когда никто в Ботсване не запирал дверей, а на многих дверях замков просто не было. Но теперь запирать двери приходится, а некоторые запирают еще и ворота. Мма Рамотсве раздумывала о том, что видела совсем недавно. Женщина, которая обокрала продавца в широкополой фетровой шляпе… Уж она-то наверняка запирает свою комнату, где бы она ни жила, но это не помешало ей обокрасть бедного человека. Мма Рамотсве вздохнула. В мире столько вещей, при виде которых можно только покачать головой. В самом деле, в наши дни можно качать головой всю жизнь, как марионетка в трясущихся руках кукловода.

В кухне было прохладно. Мма Рамотсве сбросила туфли, которые в последнее время стали ей жать (могут ли ноги прибавить в весе?). Гладкий бетонный пол приятно холодил ступни, когда она шла к раковине налить себе стакан воды. Роза, ее прислуга, уехала на уик-энд, но в пятницу вечером, перед отъездом, убралась на кухне. Роза отличалась добросовестностью, и все было протерто до блеска. Она жила в дальнем конце Тлоквенг-роуд в маленьком доме и там убиралась с тем же рвением, какое проявляла у мма Рамотсве. Роза одна из тех женщин, думала мма Рамотсве, в которых скрыты неисчерпаемые силы, они просто рождены для тяжелой работы. Она растила детей — и хорошо воспитывала — с помощью их отцов. Она содержала этих детей на свой небольшой заработок прислуги и скудную плату, которую получала за портновские заказы. В Африке множество таких женщин, и если есть надежда на лучшее будущее Африки, она, несомненно, связана именно с ними.

Мма Рамотсве наполнила чайник из кухонного крана и поставила его на плиту. Она проделала это механически, как выполняют всякую привычную домашнюю работу, и только потом заметила, что чайник стоял не на своем обычном месте. Роза всегда оставляет его рядом с раковиной, на небольшой деревянной доске для резки, и дети, Мотолели и Пусо, ставят его туда же. Это было место чайника, и никто не оставлял его на низком деревянном кухонном столе в другом конце кухни. И конечно, мистер Матекони не мог этого сделать — на самом деле, она не видела, чтобы мистер Матекони коснулся чайника за полгода, прошедшие после их женитьбы и его переезда в дом на Зебра-драйв. Мистер Матекони, разумеется, любил чай — странно было бы связать свою жизнь с человеком, который не любит чай, — но он очень редко заваривал себе чай сам. Ей не приходило это в голову раньше, но ведь чайник вряд ли может передвигаться сам. Мистер Матекони не ленивый человек, но по его поведению видно, что он, как и большинство мужчин, считает, что, если терпеливо подождать, вещи вроде чая и еды просто появляются сами по себе. Где-то на заднем плане всегда есть женщина — мать, подруга, жена, — благодаря которой все потребности будут удовлетворены. Конечно, такое положение должно измениться, мужчины научатся заботиться о себе, но пока это умеют лишь немногие. И надежд на молодое поколение мало, если вспомнить поведение двух учеников мистера Матекони. Они ждут, что о них станут заботиться женщины, и, как ни жаль, кажется, что достаточно много молодых женщин готовы заняться этим.