Шерлок Холмс и дело о шахматной доске - Чарли Роксборо Страница 2

Удостоверившись, что в уличном гаме различить все равно ничего не удастся, и полагая, что в этот момент миссис Хадсон, должно быть, стряпает для нас изумительный обед, я захватил газету и, положившись на судьбу, храбро отворил входную дверь, но заунывные звуки, доносившиеся сверху, сразу отняли у меня прежнюю решимость. В дверях кухни показалась наша домоправительница и забрала у меня шляпу и пальто.

– Доктор Уотсон, я так рада, что вы вернулись, – непривычно резким тоном сказала она. – С тех пор, как вы вышли, мистер Холмс беспрерывно терзает этот, с позволения сказать, музыкальный инструмент. Я пыталась было усадить его обедать, но он отказался, заявив, что надо дождаться вас.

Я приветливо улыбнулся в ответ:

– Отлично, миссис Хадсон, я уже здесь. Предлагаю вам как можно скорее накрыть на стол.

Она поспешила в кухню, откуда тотчас донеслось звяканье торопливо расставляемых на подносе тарелок. Я бросил взгляд на лестницу, и ноги сами понесли меня на второй этаж. Должен признаться, я ощущал некоторую неловкость, собираясь прервать Холмса, однако последние два дня великий сыщик, маясь бездельем, пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Энергия буквально изливалась из него подобно солнечным лучам, но, чтобы собрать эти лучи в одной точке и найти применение способностям моего друга, требовалась мощная линза – новое расследование. Я распахнул дверь в нашу гостиную и увидел, что детектив стоит у окна, водя смычком по струнам и наблюдая за уличными прохожими.

– Холмс! – громко окликнул его я. – Холмс!

Взмахнув смычком, он прекратил играть, обернулся и посмотрел на меня.

– Кажется, миссис Хадсон уже несет обед. Давайте-ка присядем и дождемся, пока она накроет на стол, – продолжал я.

Сыщик кивнул и положил скрипку на кресло, затем сел за стол и жестом пригласил меня занять место напротив.

– Как прогулялись, Уотсон? – спросил он.

– Весьма недурно, благодарю вас. Вы играли на скрипке все время, пока меня не было?

– Да, старина. Музыка захватила меня и помогла на время забыть о вынужденном бездействии. – Он взглянул на сложенную газету, которую я бросил на стол. – Есть ли в сегодняшнем номере что-нибудь интересное?

Я криво ухмыльнулся:

– Отлично понимаю, о чем вы толкуете. Да, есть одно сообщение. Хотя в написанное верится с трудом, учитывая, что ваше имя опять не упомянуто, а вся слава досталась Лестрейду и его людям. – Я раскрыл газету на нужной странице и стал зачитывать отрывок из статьи: – «Герцог и герцогиня Коннотские благодарят служащих Скотленд-Ярда, которые приложили все силы, дабы предотвратить трагедию. Ныне совершенно ясно, что если бы злодейский умысел похитить их маленькую дочь в день крещения удался, за возвращение малышки непременно потребовали бы значительный выкуп. Герцогская чета выражает признательность полицейским за неустанный труд, а остальной публике – за многочисленные письма со словами поддержки и сочувствия». – Я закрыл газету и снова положил ее на стол. – Ну, и что вы об этом думаете? Ни слова благодарности в ваш адрес. Готов спорить, в Скотленд-Ярде счастливы, что все так обернулось.

Холмс весело расхохотался:

– И они совершенно правы, Уотсон. Я уже говорил, что от души потешаюсь над полицейскими в тех случаях, когда они присваивают честь раскрытия преступления себе, а расспроси их поподробнее – и окажется, что они толком не могут объяснить, как сумели решить загадку.

В этот момент в комнату вошла миссис Хадсон, подала сытный обед, состоявший из ростбифа с овощами под соусом, и молча удалилась. Холмс все еще улыбался, думая о чем-то своем.

– Неужели вас не волнует, что полиция приписывает себе ваши заслуги? – не вытерпел я.

– Нисколько, мой дорогой Уотсон. Мне достаточно знать, что Лестрейд понимает свое бессилие, а потому вряд ли я когда-нибудь останусь без работы. В сущности, случай-то вышел пустяковый: страхи герцогской четы были явно преувеличены. – Он на минуту смолк и отправил в рот кусок мяса. – Впрочем, если бы герцог не заручился моим участием в расследовании, вполне вероятно, дело приняло бы совсем другой оборот и мне уже не удалось бы так успешно решить вопрос. – Знаменитый детектив откинулся на спинку стула и задумчиво проговорил: – Одно я себе уяснил, Уотсон: работа оказывается вдвойне тяжелее, если сперва приходится исправлять ошибки своих неумелых предшественников.

– Полноте, Холмс! Вы несправедливы к полицейским. Всем известно, что Лестрейд и его люди тоже кое на что способны.

– Соглашусь с вами, дружище. Однако не забывайте: если требуется починить ножку стола, зовут обычного плотника, но для тонкой работы он не годится, тут нужен искусный мастер. В том же состоит различие между полицией и мною.

Он встал из-за стола, подошел к камину и принялся набивать табаком из персидской туфли, висевшей над очагом, свою трубку вишневого дерева, затем раскурил ее и глубоко затянулся. Я был рад снова видеть Холмса в столь добром расположении духа, ибо некоторое время до этого он пребывал в угрюмом настроении, почти не подымал головы и не раскрывал рта. Предыдущее расследование окончилось несколько месяцев назад, и с тех пор мой старый друг погрузился в такую апатию и тоску, каких я никогда не наблюдал у других людей. Только что завершившееся дело герцога Коннотского приободрило его, но я видел, что гений дедукции опять находится в лихорадочном ожидании. Тем не менее пока ему не подвернулось никакой загадки, на которой он мог бы отточить свое мастерство. Я зажег сигару и уселся в свое кресло у камина.

– Что вы собираетесь делать, пока меня не будет, Холмс? – Я собирался провести несколько недель в Эдинбурге у своего кузена Патрика, и мне несколько раз дали понять, что были бы рады видеть и моего друга. – Мне кажется, вы страдаете от безделья, и, если не найдете, чем заняться, приметесь за старое и опять начнете хандрить.

Холмс вяло улыбнулся.

– Дорогой Уотсон, – произнес он, – я действительно ценю ваше общество. Правда и то, что сейчас мне нечем заняться. Однако мысль об одиннадцатичасовой поездке по железной дороге не доставляет мне удовольствия. Вы, разумеется, не откажетесь передать кузену мои извинения?

– Конечно, хотя я знаю, как он мечтает с вами познакомиться. Поезд отходит вечером, так что у вас еще есть время передумать. К тому же это путешествие даст нам отличную возможность записать обстоятельства вашего последнего дела.

Он бросил на меня быстрый насмешливый взгляд:

– Вам отлично известно, что ваши отчеты о моих расследованиях не слишком меня интересуют. Я едва могу заставить себя читать ваши опусы со всеми теми живописными вольностями, которые вы себе позволяете. Факты должны говорить сами за себя, Уотсон!

– Да, я уже слышал подобное от вас, – ответил я, вздыхая и почесывая бровь. Мне стало ясно, что уговаривать прославленного детектива бессмысленно, но вдруг передо мной мелькнул крошечный проблеск надежды. – Я вот что подумал: такому человеку, как вы, Холмс, возможно, будет полезно побывать в Эдинбурге, чтобы пообщаться со столпами научного мира. Тамошний медицинский факультет – один из сильнейших в мире, флагман новейших достижений.