Алиби на одну ночь - Юлия Волкова Страница 2

— А я давно к вам приглядываюся, — сказал он, с истинно провинциальной непосредственностью рассматривая ее с ног до головы и обратно. — Думаю себе: такая обалденная красотка — и не моя. Убиться можно.

Виктория натянуто улыбнулась и стала искать глазами Чагина. Его нигде не было.

— Вы нашего главного охранника хватилися? — услужливо произнес молодой человек. — Так он на втором этаже шампанское пьет с топ-менеджером. Передать, чтоб пришел?

— Не нужно, — прошипела она по-змеиному и подумала: «Пропал вечер!»

— Не расстраивайтеся, — улыбнулся бывший партнер. — Этот Рембо вас не стоит.

Виктории стало совсем плохо — какой-то провинциальный сопляк, по непонятной причине принятый в солидную фирму, лез к ней с утешениями!

— Я не расстраиваюсь, — ледяным тоном сказала она. — Спасибо за танец, всего доброго.

Она была уверена, что после этого он немедленно ретируется. Но не тут-то было.

— Хотите шампанского? — весело спросил он. — Или чего покрепче? Я принесу, мигом. А может, пирожного? («А-а-а можьет пирожьного?» — так это звучало в оригинале).

— Я не ем сладкого. И мне пора домой. — Она отвернулась, явно дав понять, что общение закончено.

Но он обошел ее и теперь опять стоял перед нею, как сивка-бурка.

— Куда ж вы так торопитеся? Время детское, завтра — выходной. Или у вас дома семеро по лавкам плачут и корова недоеная? — Видимо, таким образом он шутил.

— А вам что за печаль? — довольно грубо спросила она.

Молодой человек вдруг приосанился и сообщил:

— Не в моих правилах бросать барышень в расстроенных чувствах.

Это было уже слишком! Как смеет он, неотесанная деревенщина, называть ее, Викторию Веденееву, «барышней»! По возрасту он был ровесником ее студентов.

— Молодой человек!.. — задохнулась она.

— Меня зовут Ярослав, — спокойно представился он, словно и не замечая ее ярости. — А вас, простите, как?

— Виктория Львовна, — отчеканила она.

— Вика, значит, — с улыбкой произнес он. — Была у нас одна Вика на факультете. Тоже красотка… Вы кем в фирме работаете? Я что-то раньше вас не встречал.

«Еще бы ты встречал! — заорало все у нее внутри. — Где, интересно? Ты ведь и Султанова сегодня впервые видел!»

— Я переводчица, — сухо ответила она. — Что еще вас интересует?

— Все, — радостно выдохнул он. — И главное, где мы проведем остаток вечера?

— У вас в Пермской губернии все такие прыткие? — Она из последних сил сдерживалась, чтобы не послать его к его пермской матери.

— Вообще-то я из Коми… — растерянно пробормотал Ярослав. — Но Пермь близко. Откуда вы узнали?

— У вас на лбу написано, — злорадно проговорила она.

— По выговору… — огорченно протянул он. — Я знаю, мне уже говорили, что карьеру с таким выговором не сделать. Исправлять надо. А как исправишь? Ведь это с детства прилепилося…

— Любой выговор можно исправить за месяц, — проворчала она. — Было бы желание.

— У меня есть желание! — воскликнул он. — А вы мне подскажете — как?

Вика вздохнула. Отправить его на курсы, которых теперь развелось видимо-невидимо? Там его будут мучить год и драть немалые деньги. А потом сообщат, что он — тяжелый случай, лентяй, тупица, что его произношение неисправимо. Нет, ей не было жалко его денег. Просто она была профессионалом и знала, что настоящих специалистов в этом деле немного, непонятно почему. Ведь исправить такой выговор не сложно, это даже не займет много времени. Лишь бы ученик был неленивый.

Вика еще раз оглянулась в поисках Чагина и внезапно увидела его, обнимавшего рыжую менеджершу.

— Хорошо, — сказала она Ярославу. — Я дам вам несколько уроков. Но предупреждаю, времени у меня мало…

— У меня тоже, — перебил он. — Так может, начнем прямо сейчас?

— Забавное предложение, — пробормотала она. А потом, неожиданно для себя и для него, добавила: — Впрочем, как хотите. Мы можем подняться в мой кабинет…

Двадцать минут Ярослав Краснов, высунув от старательности язык, записывал несложные правила редукции гласных, а потом еще час покорно повторял за Викторией слова в нормативном петербургском исполнении. Он оказался достаточно способным учеником и к концу урока смог вполне прилично, без своих пермских изысков, прочесть несложный текст из газеты. Виктория подумала, что если так пойдет и дальше, он скоро перегонит по грамотности некоторых телевизионных дикторов.

А потом… Почему-то в ее памяти не сохранился момент, каким образом это произошло. То есть, на самом-то деле она помнила все. И как он читал текст, и как она оказалась в его объятьях. Но ведь что-то должно было случиться между чтением и объятьями? Слова, жесты, взгляды… Вопросы, объяснения… Но она не помнила. Может, ничего этого и не было? Может быть, он просто взял да и заграбастал ее своими лапами?..

Сколько ни старалась она вспомнить назавтра и в последующие дни, что послужило толчком к сближению, ничего не получалось. Почему она позволила поцеловать себя?.. обнять?.. сбросить одежду?..

Его дыхание отдавало молоком, топленым молоком.

«Молоко на губах не обсохло», — мелькнуло в ее сознании, а потом она пропала, провалилась в другое измерение, названия которому не было… А на следующий день поняла, что будет нуждаться в этом дыхании всегда.