Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре Страница 2

Американец подал Лимасу еще одну чашку кофе и сказал:

– Почему бы вам не отправиться поспать? Мы вам сразу же позвоним, если он появится.

Лимас промолчал, продолжая смотреть в окно будки КПП на совершенно пустынную улицу.

– Вы же не можете ждать вечно, сэр. Не исключено, что он придет в другой день. Мы условимся с polizei, чтобы они тут же оповестили наше управление, и вы прибудете сюда буквально через двадцать минут.

– Нет, – ответил Лимас, – уже почти стемнело.

– Но вы не можете ждать бесконечно. Он опаздывает почти на девять часов.

– Если вам нужно идти – уходите. Вы проявили себя с самой лучшей стороны, – заверил Лимас. – Я так и доложу Крамеру: вы были мне крайне полезны.

– Но сколько еще будете дожидаться вы сами?

– Пока он не придет. – Лимас подошел к окошку наблюдателя и встал между двумя неподвижными фигурами полицейских. Их бинокли были направлены в сторону восточного КПП.

– Он дожидается полной темноты, – пробормотал Лимас. – Я это знаю точно.

– Но утром вы говорили, что он попытается пройти с группой рабочих.

Теперь Лимас взъелся на него всерьез:

– Послушайте, агенты – это вам не рейсовые самолеты. Они не прибывают по расписанию. Он раскрыт, он в бегах, он испуган. Мундт идет по его следу. И у него будет всего один шанс. Так что предоставим ему самому выбирать время.

Более молодой мужчина колебался, желая уйти, но никак не находя подходящего момента. В будке раздался звонок. Они насторожились, но продолжали ждать. Один из полицейских сказал по-немецки:

– Черный «опель-рекорд», федеральные регистрационные номера.

– Он ничего не видит на таком расстоянии в сумерках, это просто догадки, – шепнул американец и спросил: – Как Мундту все стало известно?

– Помолчите, – отозвался Лимас от окна.

Полицейский вышел из будки и перебрался в укрытие из мешков с песком, устроенное всего в двух футах от белой демаркационной линии, прорисованной вдоль улицы и похожей на разметку теннисного корта. Второй дождался, пока его товарищ присел на корточки у стереотрубы в укрытии, повесил бинокль на грудь, снял с крючка у двери черную каску и тщательно закрепил ее на голове. Где-то гораздо выше помещения КПП внезапно включились прожектора, светом театральных софитов залившие протянувшуюся перед ними дорогу.

Полицейский принялся комментировать происходящее. Но Лимас знал всю процедуру наизусть.

– Машина останавливается у первого контрольного пункта. В ней только один человек, женщина. Ее ведут в помещение Фопо [3]для проверки документов.

Они некоторое время ждали в молчании.

– Что он говорит? – спросил американец.

Лимас не ответил. Взяв запасной бинокль, он пристально всматривался в восточногерманский пропускной пункт.

– Проверка документов закончена. Получен доступ ко второму этапу.

– Мистер Лимас, это ваш человек? – не отставал от него американец. – Я обязан позвонить в управление.

– Подождите.

– Где сейчас машина? Что происходит?

– Декларирование валюты. Таможенный досмотр, – резко ответил Лимас.

Он продолжал наблюдать за машиной. Двое офицеров Фопо рядом с дверью водителя. Один разговаривает, второй стоит чуть в стороне и подстраховывает. Третий обходит вокруг автомобиля. Остановился рядом с багажником и тоже подошел к водительнице. Ему нужны ключи. Потом он открыл багажник, заглянул туда, захлопнул, вернул ключи и прошел тридцать ярдов вперед по улице, где точно посередине между двумя КПП стоял на посту единственный восточногерманский охранник – приземистый человек в сапогах и мешковатых брюках. Они завязали между собой разговор, хотя явно чувствовали себя неуютно в ярком свете прожекторов.

Небрежными жестами сотрудники Фопо показали, что автомобиль может следовать дальше. Машина доехала до двух полицейских, стоявших посреди улицы, и снова остановилась. Они обошли ее, снова посовещались, но наконец с видимой неохотой разрешили пересечь границу западного сектора.

– Но вы ведь ждете мужчину, мистер Лимас? – уточнил американец.

– Да, мужчину.

Подняв воротник куртки, Лимас вышел наружу под пронизывающий октябрьский ветер. И ему вспомнилось, как когда-то здесь собралась толпа. В будке эта масса изумленных лиц легко забывалась. Люди менялись, но выражение на лицах оставалось прежним. Это напоминало беспомощные группы зевак, которые собираются на месте автомобильных аварий: никто не знает, как это произошло и можно ли трогать тела. Дым и пыль играли в лучах прожекторов, постоянно перемещаясь из одного светового столба в другой.

Лимас подошел к машине и спросил:

– Где он?

– За ним пришли, и ему пришлось бежать. Он взял велосипед. Обо мне они знать не могли.

– Куда он направился?

– У нас была комната над баром рядом с Бранденбургскими воротами. Он держал там кое-какие свои вещи, деньги, документы. Думаю, он поехал туда. А потом он пересечет границу.

– Этой ночью?