Тигриные глаза - Ширли Конран Страница 2

Раньше, чтобы заслужить уважение в обществе, необходимо было из поколения в поколение накапливать капитал. Но в эпоху всеобщего ускорения общественное признание тоже ускорилось, и теперь недавно нажитые деньги становились старыми, как только их набиралось достаточно много.

Сюзанне на пути из грязи в князи пришлось в начале восьмидесятых позаседать во многих благотворительных комитетах, которые собирали деньги для всего на свете — от зоопарка в Бронксе и до программы «Дочери Америки». Теперь же она пробивалась в правление художественного музея Метрополитен, что было гораздо престижнее любой общественной или какой-нибудь там политической организации. Приходилось устраивать щедрые приемы. Четыре раза в неделю ее шеф-повар в Манхэттене готовил ленч на тридцать две персоны и обед на сорок восемь, а уик-энды с их загородными пикниками буквально валили его с ног.

Бриз и Плам провели рождественскую неделю в заснеженном загородном доме Маршей в коннектикутском Корнуолл-Бридж. Именно там Сюзанна Марш уверенно и ловко нажила свой капитал, занимаясь неблагодарной домашней работой, которую никто не замечает до тех пор, пока женщина не прекратит ее делать.

Сюзанна и Виктор были поистине воплощением удачливой пары Манхэттена. Они словно специально демонстрировали правоту слов, которые часто повторял Бриз: «На эскалаторе жизни нельзя стоять без движения: он либо несет тебя вверх, либо опускает вниз». Вот уж действительно, нельзя быть чуть-чуть везучим, каким бы делом ты ни занимался. Будь ты физик-ядерщик, кинозвезда или акробат — в сегодняшнем мире ты ничто, если на твою долю не выпал большой успех.

Поэтому Бриз изо всех сил толкал Плам вверх по лестнице жизни, что, в конце концов, он и должен был делать, как ее агент. Однако Плам обнаружила, что успех вредит здоровью и невозможно иметь все. Если хочешь добиться А, ты должен пожертвовать Б, и зачастую этим Б оказывается твоя семейная жизнь, твой досуг.

Высокий и стройный. Бриз обладал крепким здоровьем и потому не понимал, что Плам устала и хочет остановиться и отдохнуть от бешеной гонки. Он просто недоумевал, как можно отложить или отменить ту или иную выставку, над которой она начала работать.

Сюзанна Марш подняла бокал с шампанским, чтобы предложить второй тост, и по залу прокатилась волна искусственного оживления. Облаченная в простое белое кружевное платье от Кристиана Лакроса, Сюзанна во всем соответствовала образу светской знаменитости, подкупающей своей мягкостью, открытостью и честностью. Однако искусная маска не могла скрыть настороженного и обеспокоенного выражения ее лица.

Сначала Сюзанна повысила голос, стараясь перекрыть праздничный гул ресторана, потом заговорила трогательно нежным голоском, который всегда у нее был наготове там, где присутствовали мужчины.

— За Плам — такую веселую натуру.

"Пакостница, — подумала Плам, уловив в ее словах издевку. — Могла бы сказать «талантливую художницу» или хотя бы «любящую мать». Признательно улыбнувшись Сюзанне, Плам мрачно подумала, что веселье — это как раз то, чего не хватает в ее жизни, особенно во время уик-энда, проведенного в Коннектикуте, когда она чувствовала себя так, словно оказалась посреди веселого карнавала по билету, проданному Сюзанной. Это была поразительно деятельная и волевая женщина, которая не только сама сшила себе подвенечное платье, но и самолично испекла свой свадебный торт. Выглядела она всегда безукоризненно, дважды в неделю посещая Сакса, чтобы в компании самых влиятельных женщин Нью-Йорка вымыть и уложить свои длинные белокурые волосы. Подобно сильным мира сего, она постоянно наговаривала распоряжения на карманный диктофон и ни на минуту не расставалась с радиотелефоном.

До замужества Сюзанна была помощником редактора в журнале «Домашнее питание», затем основала собственную фирму, поставлявшую обеды клиентам, одним из которых оказался Виктор. Теперь, кроме этого процветающего дела, у нее была собственная поварская школа, а к каждому Рождеству она выпускала очередную толстенную книгу по домоводству с многочисленными кулинарными рецептами. Случалось, что ее обвиняли в заимствовании, но она лишь высокомерно отмахивалась, заявляя, что рецепт нельзя защитить авторским правом. У нее были свои передачи на телевидении и радио, а в магазинах Дж. Пенни пользовалась спросом спортивная одежда в стиле «Сюзанна». Видеофильмы «Делайте, как Сюзанна» шли нарасхват не только у обычных домохозяек, но и у выпускниц колледжей, которым следовало бы знать, в какую копеечку обходится все то, что предлагает Сюзанна.

Плам было непонятно, зачем Сюзанне эта нелегкая роль вдохновительницы и законодательницы нового образа жизни женщины, когда у нее и так предостаточно денег. И в этот уик-энд в Коннектикуте она по простоте душевной спросила ее об этом.

— По натуре я самая настоящая домоседка, — улыбнулась Сюзанна. — Мне очень нравится, когда в доме все прекрасно устроено, и хочется, чтобы другие жен шины получали такое же удовольствие от своей домашней жизни. — Эти слова могли бы показаться искренними, если бы Плам не узнала в них вступительную речь, которую Сюзанна произносила в своих видеофильмах.

Передернув плечами, Плам посмотрела поверх карнавальных шляп на Сюзанну, которая не захотела портить прическу и сидела с непокрытой головой. «А не завидую ли я успеху Сюзанны в обществе?» — лениво подумала она.

Собственная светская жизнь требовала от Плам гораздо большего напряжения, чем занятия живописью. Это касалось и взаимоотношений с клиентами, и тех интервью, которые она давала прессе, и многого другого. Она всегда чувствовала себя неуютно на мероприятиях, подобных сегодняшнему, которые якобы замышлялись как развлекательные, а на самом деле имели сугубо меркантильные цели. Жена удачливого владельца картинной галереи, она пыталась одновременно пребывать в мире бизнесменов и в мире художников, но они казались ей несовместимыми.

Плам знала, что современные художники неуживчивы чаще всего по причине безденежья. В отличие от Италии эпохи Возрождения, когда существовала система финансовой поддержки авторов росписи Сикстинской капеллы или бронзовых дверей баптистерия во Флоренции. Тогда удачливые мастера были богаты и в чести. Рафаэль имел несколько дворцов, Джотто мог сравниться по своей популярности с современной рок-звездой, а когда папа римский захотел, чтобы Микеланджело расписал Сикстинскую капеллу, то сделка обошлась ему не дешевле, чем теперь «Парамаунту» обходится приобретение одной из ведущих кинозвезд у «Уорнер бразерс».

Было, конечно, и теперь несколько сверхпопулярных и богатых художников, которые выплыли на волне расцвета живописи в восьмидесятых, но уже в ноябре 1990 года все это закончилось чуть ли не в одночасье. Крах рынка картин оказался похуже депрессии 20-х годов. Сегодня все еще есть Джаспер Джонс или Брайс Марден и им подобные, которым платят по миллиону за картину, но таких можно перечесть по пальцам. После бума восьмидесятых на рынке картин царило такое же отчаяние, как на тонущем «Титанике».

Лео улыбнулся Плам и поднял бокал.

— За Плам, у которой есть все!

Она ответила ему вымученной улыбкой. И подумала: почему, если у нее все есть, она встречает Новый год, самый важный праздник, в компании почти незнакомых ей людей? Почему она не жарит дома каштаны вместе со своими ребятами и не строит с ними планы на будущий год, которые всегда вызывали оживленные споры? «Если у меня действительно есть все, — спрашивала себя Плам, — почему я не могу делать то, что хочу? И почему меня не оставляет беспокойство?"