Легенда о Фарфоровом гроте - Сергей Саканский Страница 2

И вот, месяц назад, в редакции появилась Тамара Коршунова, экскурсовод с Поляны сказок, и принесла этот материал. Городская легенда была не только красиво изложена, но даже опиралась на факты.

В газете за 1905-й год говорилось о том, что ревнивый доктор зарезал в гроте свою молодую жену. Сообщались подробности: он использовал медицинский скальпель. Тело нашли не сразу, лишь через две недели. Женщина не была похоронена в течение девяти дней, вот почему, как предполагалось в статье, решенной в мистическом духе, и появился в Фарфоровом гроте призрак.

Но на этом история Фарфорового грота не заканчивалась, а напротив – только начиналась.

В тысяча девятьсот тридцать девятом году в гроте произошло убийство, точно при таких же обстоятельствах – муж зарезал скальпелем свою жену. Следующее преступление произошло в семьдесят третьем…

* * *

Пилипенко кончил читать и накрыл подшивку ладонью.

– Странные совпадения, – проговорил он. – Дело об убийстве семьдесят третьего года я запросил в Симферопольском архиве, а вот с тридцать девятым не ясно: довоенные материалы уничтожены при оккупации.

Жаров удивился:

– Ты запросил дело в архиве? Что ж, меня радует твой интерес к этой статье.

– Радует его, – пробурчал Пилипенко себе под нос. – Недолго тебе осталось радоваться. Ты мне скажи начистоту. Вот, ты печатаешь в своей газете такие вещи. А сам-то хоть чуть веришь во все это?

Вопрос был трудный, мировоззренческий. Начинать дискуссию с раздраженным неизвестно чем Пилипенкой Жарову не улыбалось и он коротко ответил:

– Нет, конечно.

– А что ж публикуешь такую дрянь?

– А ты посмотри, как называется рубрика.

Пилипенко заглянул в газету и прочитал вслух:

– «По ту сторону: смелые мысли о непознанном». Так. А вывод из всего этого – тоже смелая мысль?

– Какой вывод? – не понял Жаров.

– Вот этот. Который делает автор статьи. Вернее, твоя авторша. Первое убийство произошло в девятьсот пятом. Второе – в тридцать девятом. Через тридцать четыре года. Следующее – семьдесят третий год, опять тридцать четыре. А сейчас какой? Снова прошло тридцать четыре года. Так и написано: каждые тридцать четыре года в Фарфоровом гроте происходят некие странные события… Ну-ну. Убийство у нее – «странное событие».

Пилипенко встал, прошелся по комнате, сцепив руки за головой.

– Знаешь что, – начал он. – Ты мне, конечно, друг, но… В общем, я собираюсь закрыть твою газету.

Жаров покачал головой.

– Да? Как ты себе это представляешь?

– Это уже мои проблемы.

Жаров усмехнулся.

– Пожалуешься, кому следует. Напишешь возмущенное письмо, как пенсионер.

– Что-то вроде того…

– Что я печатаю ненаучные материалы, непроверенные факты… Что моя газета – вообще для дураков.

– Дураков надо подавлять, это точно! – подтвердил Пилипенко.

И вдруг он, наконец, взорвался, раскинул руки в стороны, сразу заполнив всю комнату своим широким жестом.

– Нет, это компания, вереница, линия дураков! – Пилипенко ходил по комнате, размахивая руками.

– О чем ты говоришь?

– О том, что один дурак открыл частную газету. Другой дурак, вернее, старая дура, написала в этой газете идиотскую статью…

– Она не старая, – вставил Жаров. – Очень даже милая, красивая женщина, лет эдак…

Пилипенко обернулся, и Жаров обомлел: его лицо искажала злоба, он буквально скрежетал зубами.

– До нее я еще доберусь. И вам обоим мало не покажется.

– Скажи мне, наконец, что случилось? – в отчаянии воскликнул Жаров.

– А то, что нашелся третий дурак. Самый главный, самый большой дурак. Он тоже верит в чудеса, злой рок, всякое непознанное… И этот дурак не просто прочитал статью. Он прочитал, и у него возникли смелые мысли о непознанном. Такие смелые, что он пошел к Фарфоровому гроту. Затащил туда свою жену и зарезал ее.

* * *

Воцарилась пауза. Жаров смотрел на следователя, а Пилипенко смотрел на него. Взгляд друга был тяжелым, обвиняющим, будто Жаров присутствовал на своем собственном допросе.

– Ты не шутишь?

– Еще бы.

– Муж на самом деле убил свою жену в Фарфоровом гроте?

– Да. Сегодня утром. Медицинским скальпелем.

– Убийца уже признался? – спросил он.

– Запирается.

– А с чего ты взял, что убийца именно он?

– Факты. Неумолимые факты. Он уверяет, что приехал к Фарфоровому гроту по вызову жены и обнаружил ее мертвой. Даже сам позвонил в милицию. Но ничто не доказывает, что он говорит правду.

– А наоборот: его виновность что-то доказывает?

– На нем была кровь жертвы. На орудии убийства его отпечатки.

– Но это же естественно! Он обнаружил труп. Орудие убийства также мог трогать – чего только не сделаешь в стрессовой ситуации? В конце концов, он же сам вызвал милицию!

Пилипенко сурово посмотрел на Жарова.

– Все дело в том, – сказал он, – что его засекли на месте преступления. Вероятно, он тащил труп, чтобы его спрятать. И тут увидел таксиста, который его ждал и пошел проверить, куда делся клиент. Убийце ничего и не оставалось, как немедленно позвонить в милицию.

– Таксист! Он же все это время околачивался поблизости. Может быть таксист – и есть убийца?

– Таксист? Почему? Какой у него мотив?

– А какой мотив у самого мужа?

– В таких случаях мотив один – ревность.

– Но почему именно в Фарфоровом гроте? И, во-вторых… Ревность еще надо доказать. Факт измены, объект.

– Этим занимаются, будь спок.

– Ну и?

– Пока безрезультатно. Никаких следов любовника. Думаю, доказательств еще прибавится. С минуты на минуту мы получим ордер на обыск.

– И ты считаешь, что он убил только потому, что в моей газете вышла статья?

– Ты еще сомневаешься? Или же думаешь… – Пилипенко наклонил голову и даже несколько двинулся в сторону Жарова, как бы наступая на него. – Ты думаешь, что на самом деле сбылось проклятье Фарфорового грота?

Жаров опустил глаза.

– Нет.

– Проклятье, которое действует с тысяча девятьсот пятого года и осуществляется каждые тридцать четыре?

– Нет.

Жаров почувствовал, что его лоб намокает от пота. То, что он собирался сказать, было важным, катастрофическим. Но он не мог этого не сказать, поскольку уже принял решение.

– Я закрою свою газету. Сам закрою, без твоих усилий. Но ведь есть еще шанс, что убийца не муж?