Мертвецы не тоскуют по золоту - Михаил Март Страница 2

— В котором часу Анастасия Ветрова звонила тебе и в котором часу ты приехал на место?

— Она звонила в три часа. И еще она сказала, что вечером никого не будет и она не хочет, чтобы меня видели домашние. Вот я и решил приехать. В половине седьмого прибыл. Через четверть часа объявилась домработница, в семь пятнадцать медсестра, в семь тридцать хозяин дома, а потом вы. Водолазы уже работали. Их майор Дмитриев вызвал из береговой охраны.

— Покойная не звонила тебе раньше?

— Мне передавали, что звонила какая-то женщина. Три дня назад и вчера, но она меня не застала.

— Кто еще живет в доме?

— Садовник и его сын. Ни того ни другого дома нет.

Возле особняка стоял милиционер, он доложил, что никто в дом не заходил. Они поднялись по ступенькам к дверям и вошли в здание.

Просторный холл освещался яркой хрустальной люстрой. Слева три двери и две справа. Полукруглая мраморная лестница вела на второй этаж, у входа висел телефонный аппарат.

— Вы проводили работу в доме? — спросил Трифонов.

— Да. Протокол осмотра составили, понятые подписали. Нам наверх.

— А здесь что?

— Кухня. Напротив комната медсестры, рядом гостиная, по другую сторону столовая и комната домработницы.

Трифонов заглянул в каждую из комнат и направился на второй этаж. Капитан шел следом.

Длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, упирался в узкую лестницу, ведущую на чердак.

— Здесь четыре комнаты. Спальня покойной, рядом хозяина, его кабинет и бильярдная, — торопливо отчитывался капитан. — Ее комната была закрыта, и кабинет мужа тоже. Ключи от всех помещений есть у домработницы, она и открывала нам двери. Обстановка, как в бразильских сериалах, где есть все, что должны иметь люди, не стесненные в средствах.

Капитан обогнал следователя и открыл одну из дверей.

— Не кабинет, а музей. Ручки резные, отпечатков не снимешь.

Трифонов вошел в просторную комнату. Портьеры были сдвинуты, и пришлось включить свет. Огромный письменный стол, антикварная мебель и портящий общее впечатление современный компьютер. В углу стоял шкаф со стеклянной дверцей, который тут же привлек внимание следователя.

— Ружейный арсенал хозяина, — пояснил капитан.

— Вижу, Семен.

Ключ торчал в дверце. Трифонов открыл ее и осмотрел стоявшие в ряд семь ружей. Внизу лежали коробки с патронами.

— Красотища. Англия, Голландия, Франция, Германия, — восхищался Трифонов. — Завидую черной завистью. Каждая из этих игрушек стоит больше моей годовой зарплаты.

— Вы охотник, Александр Иваныч?

— Ногу-то мне кабан порвал. Рана не боевая, как думают некоторые. Но почему он держит шкаф открытым? Как там у Чехова... Если на стене висит ружье, значит, в третьем акте оно должно выстрелить.

— То на сцене.

— А мне все время кажется, что я наблюдаю за каким-то действием, оторванным от жизни.

— Почему?

— Фальшиво сыграно. Нам бы режиссера найти.

Трифонов повернулся и вышел из кабинета. Капитан указал на дверь справа.

— Вот ее комната.

Шелковые обои, кровать с балдахином, картины в тяжелых рамах, пушистый ковер, секретер, кресла, пуфик, и все в розовых тонах. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, а у высокого окна, где также находилась дверь, выходящая на солярий, лежал огромный черный пес. Мутные глаза застыли, а синий язык вывалился из пасти и уперся в железный намордник. Лохматая шея была стянута жестким ошейником, который цепью приковали к радиатору батареи. Передние и задние лапы связывала капроновая веревка с палец толщиной. Рядом на ковре валялась ампула и одноразовый шприц.

— Что скажешь, Семен? — тихо спросил Трифонов.

— На ампуле имеются отпечатки. Сдадим в лабораторию, а потом подумаем. Собаку отравили.

— Ну не хозяйка же.

— Следов полно. Разберемся.

Дверь отворилась, и в комнату заглянул участковый.

— Разрешите?

— Заходи, лейтенант.

Трифонов осматривал содержимое шкатулки, забитой золотыми безделушками с яркими камушками. Людей провели в одну из комнат первого этажа.

— Можно начинать дознание, Наташа ждет указаний.

— Наташа?

— Лейтенант Рогова. Дознаватель.

— А тебя как зовут?

— Дроздов. Лейтенант Дроздов. Сергей.

— Ты местный?

— Так точно. Родился в Усть-Луге.

— Жильцов дома знаешь?

— В доме был один раз. Три месяца назад. Тогда и знакомился. Я ведь только второй год на этом участке. До меня дядя Гриша работал. Майор Санько. Он на пенсии. Тоже местный. Вот он каждую собаку знал.

Лейтенант взглянул на мертвое животное и замолк.

— Ну а ты что знаешь?

— Я как раз приходил к утопленнице. Она меня вызывала, но, как я понял, ее мой возраст смутил. Не доверяла. Говорила про какой-то заговор. За жизнь свою опасалась.

— А ты не поверил?

— Как вам сказать, товарищ полковник... Женщина странная.

Он покрутил пальцем у виска.

— Сумасшедшая, что ли?

— Малость с приветом. Шаги на чердаке ее пугали. Кто-то там ходил все время. Я ее мужа спросил, он ничего не слышал. Я хотел с врачом поговорить, у семьи свой домашний врач из Соснового Бора. Так и не собрался.

— Кто хозяин дома?

— Ветров Максим Данилович. Крупный банкир из Питера. Сорок семь лет. Теперь еще и писатель, книгу издал. Любопытный детективчик о Колчаковском золоте. Анастасия Ивановна Ветрова, утопленница, его жена. Сорок четыре года. Женаты двадцать пять лет или больше. В доме живут домработница и медсестра, но комнаты внизу. Во дворе домик садовника — Матвея Солодова. Полгода назад вышел из заключения его сын Денис. Сидел четыре года за ножевую драку. Его определили в гараж. Механик, уборщик. Домработницу зовут Недда Петровна Волкова. Много лет в доме. А сиделку наняли восемь месяцев назад по рекомендации домашнего врача. Требовалось наблюдение, уколы, таблетки. Лет тридцать ей.

— Запутаться можно. Скажи-ка, лейтенант, ты заходил в эту комнату, когда тебя вызывала хозяйка?

— Да. Она сидела в каталке, а пес сидел рядом.

— В наморднике?

— Конечно. Злая псина, но слушалась ее голоса. Она мне сказала: "Вы не бойтесь, к вашему приходу я на Дика намордник надела".

— В ее комнате стоял телефон?

— Конечно. На той тумбочке. — Дроздов указал на пустое место.