Продается шкаф с любовником - Людмила Милевская Страница 2

Заметив уличающий жест Далилы, Верховский поспешил пояснить:

— Мы по-прежнему монолитом дружили, но с Замотаевым у менябыл общий бизнес тогда. С ним я виделся чаще, он чаще и помогал. Кстати, Пашкадопомогался: в результате он на моей Наташе женился, на сестре. Теперь и онаЗамотаева. Вы ее знаете. Она меня к вам и направила.

— Да-да, мы одноклубницы с вашей Наташей, — подтвердилаДалила.

Верховский смущенно признался:

— Если честно, я упирался, к вам идти не хотел, но Наташамоя… Короче, заставила.

— Отчего же идти не хотели? — с легкой усмешкойпоинтересовалась Далила, заранее зная ответ.

Русский мужчина консервативен, он плохо следует модесодержать в чистоте свою душу, он не верит в психологов. Соответствуя русскойтрадиции, он сам стрессы и топит, а не лечит последствия стрессов.

Стрессы, правда, не тонут — тонет русский мужик.

Однако это ему безразлично, потому что он пьян и доволен. Адо того, что утром ждут его новые стрессы, нет ему дела. Он и новые стрессыбудет топить.

Далила много раз слышала от мужчин: «Зачем мне психолог? Ясам себе доктор. Рюмашку-другую накатишь, и все стрессы будто рукой сняло».

— Почему вы не хотели обращаться к психоаналитику? —повторила она вопрос, ожидая традиционного ответа.

— Да как-то неловко, — не обманул ее ожиданий Верховский. —Здоровый мужик, а словно девица должен вываливать проблемы на женщину.

Далила напомнила:

— Для вас я не женщина, я психолог.

— — Да хоть и психолог. Чем мне психолог поможет?

Машеньку никто не вернет. Значит, и от боли никто меня неизлечит.

Далила спорить не стала, она дипломатично сменила тему.

— Странно, — сказала она. — Вашу сестру, Наташу Замотаеву, ягод уже знаю, но она никогда не упоминала о Маше.

— А что тут странного? — удивился Верховский. — ГибельМашеньки всех потрясла. Несколько лет все жили в шоке. Наташа очухалась толькотогда, когда Пашка на ней женился. Ей врачи строго-настрого запретили оМашеньке говорить. Даже думать о Маше запретили. Я, мужчина, и то не могупережить это горе, а уж Наташа моя и подавно. Она сидит дома, без дела, одна. Яхоть на дела отвлекаюсь. В последние годы мой бизнес наладился, я за границуподался и вроде начал беду забывать, а в Питер вернулся и снова расклеился.

— На что вы жалуетесь? — осторожно спросила Далила, неслишком рассчитывая на ответ.

Верховский вздохнул, сделал длинную паузу и нехотя произнес:

— Как тут скажешь? Нервы ни к черту, бессонница. Но есличудом засну, сны тогда мучают. Сон, впрочем, снится один и тот же. Его я вамуже пересказал.

«Жуткий сон», — мысленно содрогнулась Далила и осторожноспросила:

— Вы лечились?

— У каких врачей только не был, — отмахнулся Верховский. —Никто не помог. Процедуры, таблетки меня не берут. Да и какие, к черту,таблетки, страдаю-то я от бессилия. Вылечусь, когда придушу гада своими руками.Эх, знать бы, кто он, Машин убийца, увидел бы в жизни смысл. А до тех пор, покане узнаю, так и буду себя изводить.

— У Маши были неприятности?

— Неприятности?

Верховский призадумался, а потом решительно сказал:

— Нет.

И опять призадумался:

— Правда, незадолго до смерти с ней история вышла. Она вмелкой редакции подрабатывала, так, ради интереса, проба пера. Редактор еепопросил подыскать подешевле офис, старый они не тянули. Маша нашла, а офисоказался квартирой чужой. Мошенники Маше попались, обманули ее. Вот и всенеприятности. Больше, кажется, не было. Не знаю, во всяком случае, я незамечал.

— Но с чего вы взяли, что Машу убил мужчина?

Кстати, как вы сами объясняете ваш навязчивый сон?

Надеюсь, не потусторонними силами. Уверяю, душа покойницыздесь ни при чем.

— Да знаю я, — мельком взглянув на часы, ответил Верховский.— Сон всего лишь плод реконструкции тех событий. Когда я в тот страшный деньвошел в нашу квартиру, сразу понял: Маша ждала мужчину.

— Почему?

— Принарядилась, подкрасилась, стол накрыла, пирог испекла.Что тут можно подумать? Не подругу же сестренка ждала.

— Да-а, — задумчиво пропела Далила. — Похоже, и в самом делемужчину.

— В том-то и дело, — рассеянно откликнулся Верховский, сновавзглянув на часы.

— Одно дело пригласить в гости мужчину, а другое дело еголюбить. Ваш сон говорит о сильной любви.

Почему вы решили, что Маша была влюблена?

— Как — почему? — воскликнул Верховский и надолго замолчал.

Было видно, что он абсолютно в этом уверен, но не знает, какобъяснить.

— Да слишком непохоже все это на Машу, — наконец сказал он.— Маша скромной и умной была, а тут какие-то смешные супермодные тряпки. Ну,знаете, из тех, про которые говорят «прикид». Потом выяснилось, что она ихвзяла у Морковкиной. Марина Морковкина слывет обольстительницей, это есликультурно выразиться. Как мужчине, мне очевидно: кому-то Маша хотелапонравиться. Уж очень она старалась.

Далила подалась вперед:

— А Морковкина не знает кому?

Верховский обреченно махнул рукой:

— Ничего эта шлындра не знает!

— Шлындра?

— Противная девка она, эта Морковкина. Маша с ней не оченьдружила. Морковкина подруга Наташи.

Никчемная девка, пустая Знаете ли, из тех, что гоняются забогатенькими женихами. Затесалась в нашу компанию… Ну да дело не в ней…

Далила его перебила — А почему в вашем сне Маша подаркаждала? — поинтересовалась она — В свой день рождения Маша погибла. День былбудний, но дата серьезная, совершеннолетие как-никак. Вечером в ресторанеотмечать собирались, но Машка не дожила.

Верховский еще раз взглянул на часы и виновато воскликнул:

— Простите, но я спешу! В Питер приехал не только сестру,друзей повидать, но и по делу. Видите сами, никто мне не поможет. Я лучшепойду.

— Хорошо, — согласилась Далила, — я вас не держу, но зря выв науку не верите. Именно в вашем случае можно и должно помочь душе излечиться.

В ответ Верховский вздохнул. Не обращая внимания на егогромкий скептический вздох, Далила продолжила:

— Согласна, горе никогда не забудется, но восприниматьсябудет значительно здоровей. Жизнь нас делает мудрыми.