Разбитое зеркало - Агата Кристи Страница 2

— А с годами оригинальность переросла в эксцентричность?

— Совершенно верно, мосье Пуаро. Именно это и произошло состариной Жервазом.

— Он, наверно, стал излишне преувеличивать значительностьсвоей персоны?

— О да. По-моему, для себя Жерваз всегда делил человечествона две группы: Шевени-Горы и все прочие.

— Непомерная фамильная гордость!

— Да. Всем Шевени-Горам свойственна дьявольская надменность,ставшая в их семействе законом. А у Жерваза, последнего в роду, онапревратилась чуть ли не в манию. Послушаешь его, так он сам Господь Бог.

Пуаро задумчиво кивнул.

— Да, я предполагал нечто подобное. Я, знаете ли, получил отнего письмо. В нем не просьба. В нем приказ!

— Высочайшее повеление, — хихикнул мистер Саттертуэйт.

— Вот именно. Надо полагать, сэру Жервазу и в голову непришло, что Эркюль Пуаро — человек, чрезвычайно занятый! И что же, выходит, ядолжен все бросить и как послушный пес к нему мчаться! Как какое-тоничтожество, которое радуется любому поручению.

Мистер Саттертуэйт закусил губу, пытаясь сдержать улыбку.Вероятно, он понял, что Эркюль Пуаро мало чем отличается от ЖервазаШевени-Гора, когда задето его самолюбие.

— Вы совершенно правы, — пробормотал он. — Но вдруг причина,по которой он вас вызывает, очень серьезна?..

— Ничего подобного! — Пуаро возмущенно всплеснул руками. —Просто я, видите ли, в любой момент должен быть к его услугам! Вот вам и всяпричина! Enfin, je vous demande! [3]

И мосье Эркюль Пуаро снова возмущенно взмахнул руками. Этотэнергичный жест лучше всяких слов пояснил, сколь глубоко он оскорблен.

— Если я вас правильно понял, вы ответили отказом, — сказалмистер Саттертуэйт.

— У меня пока не было такой возможности, — задумчивопроизнес Пуаро.

— Но вы откажетесь?

Выражение лица Пуаро изменилось: гнев уступил местозамешательству. Он сказал:

— Как бы вам объяснить? Отказаться.., да, поначалу я хотелпоступить именно так. Но я не знаю… Бывает такое ощущение… Хоть и очень смутно…Но я предчувствую там что-то серьезное.

Последняя фраза не вызвала у мистера Саттертуэйта нималейшего удивления.

— Да? — сказал он. — Это любопытно…

— Я думаю, — продолжал Эркюль Пуаро, — что человек, котороговы описали, может быть очень ранимым…

— Ранимым? — переспросил мистер Саттертуэйт, на сей разслегка удивившись. Это слово как-то не вязалось с обликом Жерваза Шевени-Гора.Но мистер Саттертуэйт был понятлив и все схватывал на лету.

— Мне кажется, я вас понял, — задумчиво произнес он.

— Такой человек словно закован в латы! Доспехи крестоносцев— ничто в сравнении с надменностью, гордостью и апломбом. Такие латы — хорошаязащита, отражающая удары стрел повседневности. Но есть опасность: закованный влаты может попросту не заметить, что на него нападают. Он хуже видит, хужеслышит, а тем более — чувствует.

Эркюль Пуаро замолчал, а потом спросил уже совсем другимтоном:

— А кто составляет семейство этого сэра Жерваза?

— Ну, во-первых, Ванда — жена. Она из Арбатнотов. Девушкойбыла очень хороша собой. Она и сейчас хороша. Хотя пугающе загадочна. Оченьпредана Жервазу. По-моему, увлекается оккультизмом [4]. Носит амулеты, всякихскарабеев [5], твердит всем, что в ней реинкарнировалась [6] египетская царица…Потом Руфь — их приемная дочь. Своих детей у них нет. Очень привлекательная ивполне современная девушка. Вот и вся семья. Не считая конечно же Хьюго Трента.Это племянник Жерваза. Памела Шевени-Гор вышла за Реджи Трента, и Хьюго — ихединственный сын. Сейчас он сирота. Титул, естественно, не унаследует, нодумаю, что большая часть состояния Жерваза в итоге достанется ему. Приятныймолодой человек, учится в Оксфорде.

Пуаро задумчиво кивнул. Потом спросил:

— Сэра Жерваза конечно же огорчает, что у него нет сына,который унаследовал бы его имя и титул?

— Думаю, для него это настоящее горе.

— Судьба родового имени — вот что не дает ему покоя?

— Да.

Мистер Саттертуэйт не знал, что еще сказать. Он был сильнозаинтригован. Потом все же осмелился спросить:

— У вас есть веские основания для поездки в Хэмборо Клоус?

Пуаро медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — насколько я понимаю, оснований вообщенет. И все-таки я, кажется, поеду.