Дуэль - Акиф Пиринчи Страница 2

Ну ладно, раз так, нечего делать — придется размять лапы. Поброжу осторожно по снегу, понюхаю, чем здесь пахнет, утолю свое любопытство. А Густав в это время, наверное, с победным видом наблюдает за мной. Я повернул голову и как бы невзначай бросил взгляд на окно туалета.

Там никого не было! Выходит, он выставил меня на улицу надолго, проверяя на выносливость. Да я в таком жутком холоде через полчаса превращусь в ледышку! Так и умру, не дождавшись, когда он соблаговолит запустить меня в теплый дом и накормить ужином. Ожесточившись, я пожелал Густаву, чтобы он угодил голым на Северный полюс.

Пейзаж, которым я любовался еще несколько минут назад, сидя на теплом окне, теперь уже не доставлял никакой радости. Я осторожно погружал лапы в снег, и у меня было такое чувство, как будто я ступаю по свадебному торту, украшенному взбитыми сливками. Впереди стояли в ряд каменные жилые дома, окруженные садиками. В окнах горел свет. Правда, ближайшее кирпичное здание было повернуто глухим фасадом. Расположенный вокруг него садик запущен. Одно утешение — снег гасил все звуки, и не было слышно обычного надоедливого городского шума.

Я не знал, что делать, и решил прогуляться вдоль ограды сада туда и обратно, а потом встать напротив окна туалета и стоять немым укором до тех пор, пока Густав не впустит меня в дом. Собственно говоря, я не чувствовал особого холода. Но мне было очень неприятно переходить из разнеженного дремотного состояния в состояние полного бодрствования и активности. Хотя снег был довольно глубоким, я добрался до каменной ограды и, вспрыгнув на нее, огляделся вокруг. Снежный покров сделал более приятными на вид близлежащие садики с их ржавыми решетками для гриля, безобразной садовой мебелью из пластика и фонтанчиками. От заснеженного пейзажа исходили мир и покой. И хотя я все еще обижался на Густава за жестокое обращение, злоба в моей душе постепенно улеглась. Может быть, Густав прав и мне действительно следует прогуляться перед ужином.

От свежего воздуха я как будто опьянел и стал мечтать о том, что сейчас навстречу мне выйдет та красотка, на которую я положил глаз еще летом.

Как я узнал через третьих лиц, ее звали Фабулус, и она была бирманской длинношерстной кошкой тиффани. Красотка имела стройное гибкое телосложение и шелковистый мех. Настоящая дива! Коричневая, как у соболя, шерстка, изящные лапки, пушистый хвост, круглые, широко расставленные ушки и слегка раскосые глаза золотистого цвета. Если бы Фабулус была женщиной, она носила бы безбожно откровенные черные платья с боа и митенки, а в руке держала бы мундштук с длинной сигаретой.

Скажу не хвалясь, что я знаю толк в любовных делах и умею производить выгодное впечатление на особей противоположного пола. Однако, несмотря на это, летом я так и не осмелился приблизиться к красотке Фабулус. Признаюсь, она не давала мне поводов для знакомства. Порой лишь бросала на меня быстрые многозначительные взгляды издалека, нежась на солнышке где-нибудь на крыше, или, завидев меня на соседнем карнизе, принималась нервно умываться. Вот, пожалуй, и все знаки внимания, которыми я удостаивался с ее стороны. Тем не менее во мне с каждым днем все сильнее разгоралась любовь. Но тут наступили холода и положили конец нашим встречам. Однако я не сомневался, что с наступлением весны возобновлю ухаживания за прекрасной Фабулус.

Погрузившись в мечты и воспоминания, я совсем забыл о времени. Пожалуй, пора возвращаться домой. Мой затылок и спинку припорошил снег, и прохожие, должно быть, принимали меня за карликовую собачку.

Я прошелся по каменной ограде до поворота и остановился. Что-то привлекло мое внимание. Впрочем, ничего особенно интересного я не увидел. Очередной соседский садик. Правда, меня поразила его ухоженность. Сейчас, когда все покрыто снегом, трудно было представить себе его во всем великолепии зелени. Я смотрел со своего высокого наблюдательного пункта на большой цветник, подстриженные декоративные кустарники, клумбы и беседку в центре. У противоположной стены располагался фонтан. Обладая хорошо развитым художественным чутьем, я смог рассмотреть почти скрытую снежным покровом чашу фонтана в виде раковины, выполненную в мавританском стиле, и массивный кран. Между краном и чашей располагался большой выразительный горельеф.

Это был портрет моего собрата в натуральную величину. Он словно парил, встав на задние лапы и слегка подогнув передние. Само собой разумеется, «парил» не точное слово, так как горельеф был прикреплен в стене. Сие произведение искусства показалось мне очень впечатляющим. Кайма белого снега подчеркивала его очертания. Почему я раньше не замечал этот шедевр? Несмотря на чувство голода и усилившийся снегопад, я решил рассмотреть горельеф поближе.

Спрыгнув со стены в садик, я направился к фонтану. На полпути меня охватил озноб. Причем причиной его был не холод, а скорее дурные предчувствия. Чем ближе я подходил к фонтану, тем осторожнее становились мои движения. Мне казалось, что горельеф движется от ветра. Меня охватил ужас, тревога в душе нарастала. С расстояния в несколько метров я заметил, что от шеи моего собрата к крану фонтана тянется белый шнур. И вот наконец вся картина явственно предстала перед моими глазами. У меня упало сердце.

Нет, передо мной был не скульптурный горельеф, а некогда живое существо, умерщвленное безжалостной рукой. Мой собрат был повешен на кране фонтана.