Дело о вражеском штабе - Андрей Константинов Страница 2

Фужер слегка запотел. Докер смотрел на него с вожделением и страхом.

— Пожалуйста, ваша водка…

— Спасибо, дочка. Умница.

Слава проглотил водку, мученически сморщился. Смотреть на него было больно. За окном хлестал ливень, текли мимо разноцветные зонты, проезжающие машины обдавали «Ниву» и БМВ потоками воды. Из-за соседнего столика на Докера изумленно и испуганно смотрели двое молодых итальянцев.

Докер поставил фужер на стол, шумно выдохнул, сказал:

— Ну?

— Мы вчера недоговорили, Слава.

Помнишь, у входа в «Европу»?

— Смутно… я был немножко… того.

— Правда? — спросил я как можно более невинно. — А я и не заметил.

Докер посмотрел на меня как на проститутку Троцкого, хмыкнул.

— Что я вчера наболтал? — спросил он.

— Вчера, Вячеслав Георгиевич, ты обещал мне эксклюзив про урановый контейнер стоимостью миллион долларов… Аль забыл?

— Ерунда все это, Андрюха… треп по пьяни, — ответил Докер и отвел взгляд.

Но я— то еще вчера понял, что не похоже на треп. Пьяный Слава обхватил меня мощной дланью и жарко шептал в ухо:

«Андрюха, только тебе, понял? Андрюха, баш на баш… твои орлы надыбали, что я организовал производство бабского белья, но не написали. Спасибо… спасибо, что не опозорили… а я только тебе за это — эксклюзив. Один конь по городу носится, всем уран предлагает. Контейнер! Хочет зеленый лимон».

— Постой-ка, Слава, — сказал тогда я, — контейнер урана — это несерьезно.

— Серьезно, Андрюха… вот как раз это — серьезно.

А сейчас Докер отводил взгляд в сторону и лепил мне: треп по пьяни.

— Вчера, Слава, ты мне другое говорил, — скучно произнес я.

— Закурить дай, — сказал Докер.

Курил он редко — только когда выпьет. Я протянул сигареты. Слава вытащил одну, чиркнул спичкой из предусмотрительно положенного на столик фирменного коробка, затянулся. В глазах его появился блеск, лицо начало менять выражение. О, великая сила опохмелки!

— Не помню, чего натрепал, — повторил он.

— Давай я напомню. Ты горячо и искренне благодарил за то, что мои расследователи не дали в нашу «Явку с повинной» материал про твое производство дамского белья. Говорил, что долг платежом красен, что ты такой человек: дал слово — скала!

И информацию про уран отдашь только мне. Иначе, дескать, ты будешь последней проституткой, и тогда уж печатайте про меня что хотите… Вот какой я человек!

Докер крякнул, раздавил сигарету в пепельнице и повертел головой по сторонам.

— Эй, дочка!

Подошла официантка.

— Повторить, — сказал Слава.

Ливень за окном стих.

* * *

Окно кабинета начальника службы БТ выходило во двор Большого дома. Кабинет был довольно просторным, но темноватым, неуютным, старомодным. Ни один чиновник десятого класса из таможни в таком сидеть бы не стал. А комитетский полковник, начальник мощной и важной службы, обеспечивающей безопасность города и огромной области, — сидел и работал.

В ФСБ я позвонил уже под вечер, после того как раз пять (или двадцать пять) прокрутил в голове информацию Славы Докера.

— То, что вы сейчас рассказали, Андрей Викторович, более чем серьезно, — сказал полковник Костин.

— Именно потому я пришел к вам, Игорь Иваныч.

— Спасибо… спасибо, но ваша информация не содержит никакой конкретики. Зацепиться-то нам не за что. Вы понимаете?

Полковник сказал и выжидающе посмотрел на меня.

— Да, разумеется, понимаю.

— Не хотите раскрыть нам источник?

— А вы, Игорь Иваныч, свою агентуру раскрываете?

Полковник улыбнулся. Хорошая у него улыбка.

Я тоже улыбнулся:

— Ну вот видите… я тоже не имею права раскрывать своих агентов.

— Тогда, Андрей Викторович, я не совсем понял цель вашего визита. Вы приходите, рассказываете, что в городе появился человек, который пытается продать контейнер с обогащенным ураном… что он предпринял уже несколько неудачных попыток. Называете даже конкретную сумму. Но это все! Разумеется, даже такую скудную информацию мы будем проверять… обязательно будем. Однако если бы вы дали нам чуть-чуть больше… совсем чуть-чуть… нам было бы много легче.

Костин внимательно посмотрел на меня, сказал:

— Я не понимаю вас, Андрей Викторович.

— Хорошо, — ответил я, — попробую объяснить, Игорь Иваныч. К вам я пришел потому, что ваши возможности на порядок выше моих…

— Как минимум на два порядка выше, Андрей Викторович, — перебил с улыбкой полковник. — Извините за прямоту.

— Да, вероятно, это так, — согласился я. — Именно поэтому я у вас. И я могу дать дополнительную информацию. Например, где завтра должна состояться встреча продавца с потенциальным покупателем. Но при одном условии.

— При каком же? — спросил полковник. Голос звучал спокойно, буднично, незаинтересованно. Как будто мы говорим о поимке какого-нибудь черного следопыта с ржавым наганом… Силен полковник!

— Вы включаете в операцию меня, — нахально сказал я.

— Как вы себе это представляете? В каком качестве?

— В качестве журналиста-расследователя, Игорь Иваныч. А как именно это будет выглядеть, мы обсудим в рабочем порядке. Даю слово офицера, что в ваши секреты нос совать не буду.

— Вы думаете, это возможно? — невозмутимо произнес Костин. — Я имею в виду: участвовать в операции и… «не совать нос»?

— Я думаю, можно найти разумный компромисс. Вы же не так уж и просты, товарищ полковник. И ваши сотрудники тоже.

— Да, пожалуй, мы не очень просты, — улыбнулся Костин. Нет, все-таки хорошая у него улыбка. — Пожалуй, стоит подумать над вашим предложением. Но вы же понимаете, я один такого решения принять не вправе.

— Да, разумеется, я понимаю. Когда вы сможете дать ответ?

* * *

Ответ полковник Костин дал уже через час. Едва я вошел в квартиру, как зазвонил телефон, благословенный и проклятый! Исчадие уходящего двадцатого века… но жить без него мы уже не можем. И, ненавидя его всем сердцем, искренне и глубоко, человек теперь повесил себе на бок еще и сотовый. Журналисты сделали это в первых рядах… Иногда у меня появляется искушение разбить его вдребезги…

Звонил мой домашний. Я швырнул сумку на пол в прихожей, взял трубку и услышал голос Костина:

— Добрый вечер, Андрей Викторович.

Костин из ФСБ.

— Добрый, Игорь Иванович… что хорошего вы мне скажете?