Напиши мне про любовь - Элизабет Питерс Страница 2

— Что за неуемное любопытство, Джеймс! Кстати, знаешь, как тебя называют твои студенты?

— Я знаю, как меня зовут студентки, — отозвался Джеймс, картинно проводя рукой по седой шевелюре и расцветая в знаменитой кривой ухмылке.

— Можешь не растрачивать на меня свои чары, — сердито буркнула Жаклин. — Мистер Длинный Нос. Нет, пожалуй, мне больше по вкусу Дедуля Джимми.

— Дедуля, говоришь? Ну-ка иди сюда, я покажу тебе дедулю...

— Я не в настроении.

— Хм. — Джеймс счел, что сейчас не время напоминать Жаклин о прозвищах, которые студенты сочинили для нее. Она-то мнила себя беспристрастным, холодным и ироничным наблюдателем. А на самом деле была любопытна не меньше Джеймса и куда охотнее совала нос в чужие дела, когда полагала, что ее совет и помощь могут пригодиться, — а так Жаклин полагала почти всегда. При этом она была свято убеждена, что на свете нет более сдержанной и менее любопытной особы. А если в какому-нибудь смельчаку взбрело в голову доказывать обратное, бедняге пришлось бы несладко.

Продолжать расспросы по поводу ее изменившихся планов на лето Джеймс счел неразумным. Вероятно, на что-то подрастратилась. Все равно из нее ничего не выудить: по части своих личных дел Жаклин скрытна до безумия. Даже как-то не по-женски, уныло подумал Джеймс. Ну ничего, как-нибудь да выяснит правду.

— Мы могли бы прокатиться на несколько дней в Новый Орлеан, — предложил он. — Или в Сан-Франциско.

— В Сан-Франциско тоже вечно льют дожди. Я еду в Нью-Йорк!

— "Я"?

— Да, я!

— Вот как, значит, — опечалился Джеймс. — Первая трещина в цитадели любви. Первый увядший цветок в букете. Первый...

Больше метафоры на ум не шли. Он осушил бокал.

Жаклин села в кресло напротив, спихнула его ноги с пуфика и водрузила свои собственные.

— Первая кислая виноградина во фруктовом салате духовного единения.

Джеймс знал, что он не первый мужчина в жизни Жаклин, — не был даже уверен, что единственный. Их роман развивался с вынужденной осторожностью, ибо члены опекунского совета университета все еще свято верили в традиции прошлого века. По официальной версии, они с Жаклин вместе трудились над написанием учебника. Портфельчик, который Джеймс неизменно таскал с собой, направляясь к ней в гости, вызывал смешки и понимающие улыбки коллег и ехидные замечания студентов. И как удивились бы насмешники, узнай они, что в портфеле и правда лежали три главы учебника. Время от времени они с Жаклин даже работали над ним.

Однако их отношения давно уже превратились в привычку, и Джеймс хорошо понимал это. Вот в этом кресле он сидел уже четырнадцатое воскресенье. Сейчас они вымоют грязную посуду, а затем отправятся ужинать в «Старый амбар». Все радости супружества — без сопутствующих неудобств. Джеймсу были по душе такие отношения. А вот Жаклин, очевидно, нет.

Она принялась разбирать стопку бумаг и газетных вырезок и вдруг объявила:

— Я еду на писательскую конференцию!

— Хочешь сэкономить и выдать поездку за деловую?

— Естественно.

— Но ведь ты не писательница.

Жаклин ткнула пальчиком в сторону портфеля:

— А учебник? Мы же его все-таки пишем, верно?

— Медленно, — вздохнул Джеймс. — Очень медленно.

— Как бы то ни было, я библиотекарь. Знаешь, библиотека, книги, писатели... Даже мерзавцы из департамента налогов способны уловить здесь связь.

Джеймс улыбнулся. Война Жаклин с местной налоговой инспекцией давно уже стала университетской легендой. Как-то раз она попыталась получить налоговую скидку на новый телевизор — мотивируя это тем, что ей по долгу службы необходимо смотреть интервью с писателями.

— И на какую же ты едешь конференцию?

Жаклин взмахнула газетной вырезкой:

— Всемирная конференция авторов любовно-исторического романа. Ничего другого отыскать не смогла. Съезд Ассоциации книготорговцев был в прошлом месяце, а Библиотечная ассоциация собирается в Бирмингеме. Там я со скуки сдохну.

— Любовно-исторические романы, — повторил Джеймс. — Понятно. И много романов ты прочла за последнее время?

— Ну... за последнее время ни одного. Но в молодости я их обожала! «Узник Зенды», «Унесенные ветром»...

— А-а... «Унесенные ветром».

— Совсем неплохая книга, — заметила Жаклин.

— Угу.

— Джеймс, в чем дело? — Жаклин подозрительно уставилась на него. — По-моему, ты глумишься. Мне знакома эта ухмылка.

— Просто я не уверен, что финансовая инспекция на это купится, вот и все. В университетских библиотеках не так уж много романов. Тем более любовных.

— Значит, придется самой что-нибудь написать. Кстати, неплохая мысль. По слухам, они очень хорошо продаются.

— Это уж точно... Что ж, и правда отличная идея. Так, давай поглядим: две недели в Нью-Йорке, к четвертому июля вернешься... к началу сентября твоя рукопись должна быть готова.

— Прибереги свои плоские шутки для студентов, — холодно заметила Жаклин. — Я в курсе, что работа над книгой не такое простое дело, как полагают читатели. Но без ложной скромности...

— Не сомневаюсь, что тебе это по силам. — Несколько секунд Джеймс пытливо смотрел на нее, затем кивнул: — Да, я уверен: у тебя бы получилось. Когда едешь?

* * *

Джеймс отвез ее на машине в Омаху. По дороге они болтали об университетских делах, о погоде, но нарочитое дружелюбие Джеймса не обмануло Жаклин: он все еще болезненно переживал из-за того, что она не позволила ему поехать с ней. Типичный мужчина, усмехнулась Жаклин про себя. Их самолюбие столь уязвимо, что они все воспринимают как личное оскорбление.

Джеймс не заговаривал о своей обиде, однако демонстрировал ее иначе: ехал так медленно, что Жаклин всерьез начала волноваться, не опоздает ли на самолет. А когда высказала свои опасения вслух, Джеймс бодро отозвался:

— Да еще уйма времени!

И правда, они прискакали к стойке регистрации за несколько секунд до того, как по радио объявили, что посадка на нью-йоркский рейс заканчивается.

— Говорил же тебе, что успеем, — снисходительно заметил Джеймс. — Ну ладно, желаю хорошо повеселиться. И вот тебе маленький прощальный подарок.

Он сунул Жаклин старательно упакованный сверток.

— Книги? Как мило с твоей стороны, Джеймс.

— Ты говорила, что давненько не читала исторических романов. Здесь два самых популярных — по крайней мере, так мне сказали. — Джеймс сдержанно пожал ее руку и улыбнулся. Это была широкая зловредная улыбка, столь же неотразимая, как у Чеширского кота. Улыбка эта словно поглотила всю нижнюю часть его лица.

Вот так Жаклин Кирби, заместитель директора библиотеки колледжа Колдуотер, бакалавр и магистр гуманитарных наук, славившаяся своим откровенным интеллектуальным снобизмом, оказалась владелицей двух томов, озаглавленных «Раб страсти» и «Малиновый цвет любви».