Контролер - Иэн Рэнкин Страница 2

— Жить станет лучше, жить станет веселей, — пообещал Малькольм Фокс. Он достал носовой платок из кармана брюк и высморкался.

— Выпьем нынче вечерком?

Сидя за своим столом, Тони Кай внимательно прислушивался к разговору. При этих словах он откинулся в кресле и поймал взгляд Фокса.

— Только смотри, напиток должен быть не крепче грудного молочка, — предупредил он. — И придётся пропустить вперёд тех, чьи штанишки подлиннее.

Нейсмит повернулся и вытащил руку из кармана — ровно настолько, чтобы показать Каю средний палец. В ответ Тони состроил гримасу и вернулся к чтению.

— Что у вас тут — бои без правил? — прогремело в дверях. На пороге стоял старший инспектор Боб Макьюэн. Он неторопливо подошёл к Нейсмиту и легонько стукнул его по лбу костяшками пальцев.

— Причёска, юный Джозеф, — что я тебе говорил насчёт причёски?

— Но, сэр… — промямлил Нейсмит, пятясь к своему столу. Макьюэн пристально посмотрел на циферблат наручных часов.

— Чёртовых два часа я проторчал на этой встрече.

— Уверен, Боб, они не пропали зря.

Макьюэн перевёл взгляд на Фокса.

— Шеф думает, в Абердине завелась какая-то тухлятина.

— Подробности?

— Пока нет. Но я не испытываю ни малейшего желания видеть её у себя в почте.

— У вас есть друзья в Грампиане? [5]— У меня вообще нет друзей, Фокси, и меня это вполне устраивает. — Старший инспектор задумался, словно вспомнив о чём-то. — Хитон? — спросил он. Фокс медленно кивнул. — Хорошо, хорошо.

Фокс знал, что шефу это дело претит. Когда-то давным-давно Боб работал с Гленом Хитоном в одной команде. По мнению Макьюэна, это был надёжный и ответственный сотрудник, честно заслуживший своё высокое положение. Одним словом — «хороший офицер»…

— Хорошо, — немного рассеянно повторил Макьюэн. Он выпрямился и повёл плечами, словно стряхивая остатки воспоминаний. — Что там у нас ещё осталось на сегодня?

— Да так, рожки да ножки. — Фокс снова прочистил нос.

— Никак не избавишься от этой чёртовой простуды?

— Похоже, я ей нравлюсь.

Макьюэн снова взглянул на часы.

— Уже и обед прошёл, — сказал он. — Почему бы нам не разбежаться пораньше?

— Что вы сказали, сэр?

— Пятница, Фокси. Неплохо бы подзарядить батарейки и отдохнуть как следует, потому что в понедельник наверняка начнётся что-то новенькое. — При этих словах лицо Фокса выразило столь явную задумчивость, что Макьюэн счёл нужным уточнить: — Не Абердин.

— А что тогда?

— Точно не знаю. Может, ещё за выходные всё и рассосётся, — пожал плечами Макьюэн. — В понедельник видно будет. — Он уже собирался отойти, но вдруг замешкался. — Что Хитон? Сказал что-нибудь?

— Да нет, только посмотрел на меня так… ну, вы знаете.

— Как же, помню. Некоторые после таких его взглядов бежали в горы.

— Боб, я не из таких.

— Что верно, то верно. — Криво улыбнувшись, Макьюэн зашагал к своему столу в дальнем углу комнаты.

Тони Кай снова откинулся в кресле. Слух у этого парня был острее, чем у любого электронного прибора.

— Если ты домой, оставь мне десятку, — сказал он.

— Зачем это?

— Ты задолжал нам выпивку — пару пинт мне и молочный коктейль малышу.

Джо Нейсмит убедился, что шеф не смотрит, и снова продемонстрировал Каю средний палец.

Малькольм Фокс домой пока не собирался. Ему нужно было ещё навестить отца в доме престарелых в восточной части города, неподалёку от Портобелло. Чудное местечко этот Портобелло, особенно летом. Там всегда можно поваляться на пляже, поиграть в мяч или погулять вдоль набережной по променаду, мимо лотков с мороженым и рыбой с чипсами вперемежку с «однорукими бандитами». У самой кромки воды, где мокрый песок становится похож на пластилин, высятся песочные замки. Люди запускают воздушных змеев или бросают палки в воду, играя со своими собаками. Вода такая холодная, что первые несколько секунд в ней почти невозможно дышать, но зато потом и вылезать не хочется. Родители нежатся на полосатых шезлонгах под зонтами, воткнутыми в песок. Мамаши выкладывают содержимое корзинок для пикника: бутерброды из тонких ломтиков белого хлеба с мясным паштетом, который всегда хрустит песком на зубах, тёплые пластиковые бутылки с колой. Солнечные очки, ослепительные улыбки и папаши в брюках, закатанных по колено…

Малькольм не вывозил отца к морю уже года два. Иногда он подумывал об этом, но не более того. Старик уже и на ногах-то едва держится — так он отговаривал себя всякий раз. На самом деле он не желал признавать, что боится сочувственно-любопытных взглядов окружающих, представляя себе это жалкое зрелище: капли мороженого, стекающие по дрожащим старческим рукам, медленная шаткая прогулка по променаду под руку со взрослым сыном. Вот они садятся, Малькольм вынимает носовой платок и вытирает мороженое с отцовских ботинок, чтобы потом тем же самым платком промокнуть его пепельно-серый подбородок…

Но нет, не только это его останавливало. Денёк выдался уж слишком холодный.

На дом престарелых у Фокса уходило больше денег, чем на выплату ипотеки. Он не раз просил сестру разделить с ним это бремя, но та лишь отвечала, что непременно поможет, когда поправит своё финансовое положение. Заведение было частным. Фокс поначалу рассматривал и другие варианты, но там везде было грязно и дурно пахло. Лаудер-лодж оказался лучшим. Здесь деньги Фокса обретали в числе прочего причудливые формы обоев «Анаглипта» или хвойного освежителя воздуха. Внутри здания пахло тальком, а отсутствие кухонных ароматов свидетельствовало о хорошей вентиляции. Малькольм отыскал поблизости место, припарковался, подошёл к двери и назвал своё имя. Дом престарелых располагался в особняке викторианских времён, стоимость которого, должно быть, выражалась семизначным числом до недавнего обвала цен на недвижимость. У подножия лестницы имелись места для ожидания. Едва Фокс собрался присесть, как нянечка сообщила, что его приглашают наверх.

— Дорогу вы знаете, мистер Фокс, — пропела она.

Малькольм кивнул и направился в один из двух коридоров — тот, что подлиннее. Он вёл в пристройку к основному зданию. Ей было уже, наверное, лет десять. На стенах проступили тонкие трещинки, а окна с двойными стёклами местами пострадали от влажности, но комнаты были большими, светлыми и хорошо проветривались — первое, на что он обращал внимание при выборе места. Много воздуха, света и никаких лестниц. Плюс, для особо везучих, собственный санузел при комнате. Имя его отца было напечатано на карточке снаружи двери. «Мистер М. Фокс». «М» означало «Митчелл» — девичья фамилия бабушки Малькольма. Отца все звали Митчем. Хорошее, сильное имя. Фокс сделал глубокий вдох, постучал и вошёл в комнату. Отец сидел у окна, положив руки на колени. Он выглядел ещё чуть более высохшим, ещё чуть менее живым. Щёки были чисто выбриты — явно не им самим, а волосы свежевымыты и гладко расчёсаны. Серебристые, пышные, они переходили в длинные бакенбарды, которые отец носил всю жизнь, сколько Малькольм его помнил.