Второй Саладин - Стивен Хантер Страница 2

– Вот я вам сейчас покажу «больно», мистер, – взвился Оскар. – Пришью, пикнуть не успеешь.

– Нет, – вмешался Рамирес. – Уйди, Оскар. Принеси мне еще рома.

Оскар поспешил прочь.

– Он не слишком умен, – признал Рамирес. – Зато полезен в определенных вещах. Говорите, что у вас за дело.

– Вы ездите особым путем. Есть особый путь, который вы знаете. Высоко в горах. Отсюда к западу. По дороге, которая ведет к старому руднику – его забросили и больше не используют. Я не ошибся?

Этот якобы-американец говорил на почти английском языке. Вполне сносно, но не совсем чисто. Даже Рамиресу нет-нет да и резала слух случайная корявая фраза.

Рамирес ответил ему холодным взглядом.

– Вы ездите этим маршрутом, – продолжал между тем незнакомец. – Раз, бывает – два в год, в зависимости от… В зависимости от чего? В зависимости от луны, которой быть не должно. И в зависимости от наркотиков, которые вы переправляете через границу от семьи Хуэрра в Мехико и доставляете определенным американским группировкам. За каждую такую поездку вы получаете пятьсот американских долларов. А в последний раз вы получили от Хуэрра еще кое-какую сумму сверху, за то, что все прошло гладко. И еще я слышал, что священникам в вашей церкви не перепадает от вас ни доллара, потому что вы жадный человек.

Рамирес уставился на незнакомца. Он знал, что когда-нибудь этот миг придет. Появится человек, знающий достаточно, чтобы погубить его или закабалить навеки. Это могло означать лишь одно: он перестал быть нужным Хуэрра и они продали его. Или же полиция наконец…

– Прошлый раз был шестнадцатого января, – сказал незнакомец. – А следующий будет сегодня ночью, лунная она окажется или безлунная. И это железный закон.

Рамирес перевел дух.

– Кто вас послал?

– Никто меня не посылал.

– Откуда вы все это узнали?

– У меня есть друзья.

– Влиятельные люди?

– Весьма влиятельные. Весьма осведомленные в определенных областях.

– Надо было подойти ко мне и все объяснить. Вы – особый человек. Теперь я вижу.

Незнакомец ничего не ответил.

– Однако вам стоило бы поостеречься. Как бы кто-нибудь не пустил пулю вам в голову.

– О, такое возможно. Только как бы потом этого кого-нибудь не выследили и не пустили пулю в голову ему самому.

Рамирес попытался собраться с мыслями. Пришелец не заказывал выпивку, речь его не была бессвязной, он не походил на сумасшедшего. Он оставался совершенно хладнокровен и прекрасно владел собой. Таких людей Рамирес уважал. Этого не так-то легко обмануть. Он не наделает ошибок. Он сам кого угодно заставит ошибок наделать.

– Ладно, – решился Рамирес. – Но вам это будет стоить дороже. Плата за расстояние, за повышенный риск, за угрозу моему бизнесу. Это нелегко – не то что нелегалов в Лос-Эстадос переправлять. Хотите гарантий – придется за них заплатить. Или обращайтесь куда-нибудь в другое место, к человеку, который перережет вам глотку в пустыне.

– Мне глотку никто не перережет. Сколько?

– Тысячу. Половину сейчас, половину потом.

– Да вы, ко всему прочему, еще и хапуга.

– Я деловой человек. Давайте, черт вас дери, раскошеливайтесь или проваливайте. Я сыт разговорами.

– Так и быть.

Незнакомец отсчитал купюры и протянул их Рамиресу.

– Встречаемся в одиннадцать. Там за канавой небольшая лавчонка, называется «Ла Аргентина». Будете ждать за ней на заднем дворе, где грузовики. Подъедет фургон. Завтра будете в Аризоне. Расплатитесь с человеком в Америке, а не то он сдаст вас пограничному патрулю.

Незнакомец кивнул.

– Если ничего не случится, – уточнил он.

– Ничего не случится. Я сам поведу этот чертов грузовик.

Незнакомец снова кивнул, потом развернулся и вышел.

Вернулся Оскар.

– Американская свинья, – сказал он. – Своими руками бы прирезал.

Рамирес был бы не прочь взглянуть, как Меса пытается прирезать незнакомца. Но вслух ничего не сказал. Он утер лоб платком, от которого исходил аромат хурмы, сделал глоток рома из стакана, принесенного Оскаром, и огляделся по сторонам.

– Ты видел? – спросил он. – Даже шлюхи к нему не подошли.

Но теперь он хотя бы знал почему и полагал, что предстоящей ночью этот человек повезет с собой столько кокаина, что хватит всей Америке.

* * *

Высокий человек сидел на корточках во дворе за крошечной лавчонкой под названием «Ла Аргентина». Из канавы за «Эль паласьо» густо и тошнотворно разило уборной. Откуда-то доносился надрывный гитарный перебор, который так любят мексиканцы. В лужицах света вдоль мощенной булыжником улицы, взбиравшейся по холму, кучковались оборванные местные мужчины. Прошло еще несколько минут; во двор забрела шлюха с подвыпившим клиентом и устроилась неподалеку. Парочка принялась торговаться на английском и ломаном испанском. Последовавшее за этим совокупление продлилось едва ли несколько секунд.

Человек бесстрастно слушал. Двоица в бледном свете месяца возилась у стены лавки. Мимолетный вскрик – и все было кончено. Затем последовала новая перебранка. Наконец согласие было достигнуто. Женщина развернулась и презрительно зашагала прочь.

– Шлюха! – выплюнул ей вслед мужчина, как будто только что об этом догадался. Потом потащился следом.

Во двор въехал фургон, дважды помигал фарами.

– Эй! Ты где? – позвал толстый мексиканец.

Человек молча ждал.

– Черт тебя дери. Длинный! Гринго! Ты где?

Он вышел из своего укрытия.

– Здесь я.

– Матерь божья, я чуть с ума не сошел. В следующий раз не подкрадывайся так бесшумно.

– Не тяни время.

– Полезай назад. Там еще ребята. Бедняги, желающие поработать на дядю Сэма.

– Другие ребята?

– Просто не трогай их. Они тебя не знают и знать не хотят.

Человек покачал головой.

– Ехать два часа, – продолжал Рамирес. – Дольше, потому что не обычным маршрутом. Дороги плохие, ехать в гору. Но все будет в лучшем виде. Только не шуми.

Высокий сплюнул и полез в кузов фургона.

– Никакой полиции, – предостерег он.

* * *

Грузовичок катил по темным извилистым дорогам западных предместий Ногалеса. Постепенно между лачугами начали появляться просветы, потом строения стали попадаться все реже и реже, и фургон выехал из города в каменистую, поросшую чахлым кустарником пустыню. Дорога медленно пошла в гору и вскоре превратилась в проселок, ухабистый и разбитый.