Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер Страница 2

Селена откинулась, и спинка ее эргономичного кресла услужливо подалась назад. Она не скрывала, что в доме были установлены камеры. Женеву предупредили о них: одна на втором этаже и одна – на первом. А вот о том, что камера из спальни мальчиков перекочевала в другую комнату, Селена не стала рассказывать ни Грэму, ни Женеве.

На мгновение она отвлеклась от своих мыслей. На столе громоздились поблескивающие в рамках фотографии мальчиков и Грэма, школьные рисунки и керамическая сова, которую Оливер сделал в творческом лагере. Она повертела в руках это глазурное нечто с вырезанным на глиняном дне именем автора, провела пальцами по кособокой «О» и отстоящей от остальных букв «е». Откуда-то донеслось гудение пылесоса.

Венчала коллекцию воспоминаний свадебная фотография, на которой она сияла улыбкой рядом с щеголяющим в классическом смокинге Грэмом. Пока фотограф снимал их, Грэм нашептывал ей на ухо непристойности вперемешку с милыми шутками.

– Это лучший день в моей жизни, – не преминул поделиться он.

Он крепко сжимал ее в руках, щекоча ухо горячим дыханием. Тело покалывало от радости, от желания. Это было почти десять лет назад. Десять лет, пролетевших за мгновение. Господи, да за один удар сердца, за один вдох.

Она поставила фотографию на место и запустила на ноутбуке приложение для просмотра видео с камеры, которую она установила в детской.

Загрузка изображения заняла некоторое время.

Появившейся на экране картинке она не удивилась.

Грэм, ее муж, трахал Женеву, няню ее детей, прямо на коврике, который Селена и Грэм вместе выбирали в ИКЕА.

Звук был отключен, что избавило ее от их прерывистого дыхания и стонов.

Когда же она заподозрила неладное? Пару недель назад. Случайно заметила, какой взгляд бросил Грэм на Женеву. Что-то едва уловимое, сиюминутное промелькнуло в его глазах.

«Нет, – подумала она тогда. – Быть не может».

И перенесла камеру из спальни в детскую.

Она наблюдала за ними уже второй раз. Ее охватило странное спокойствие, какая-то апатичная отстраненность от происходящего.

«Но ведь не настолько Женева сексуальна», – размышляла Селена, глядя на девушку с блестящими пшеничными волосами и раскрасневшимися щеками. Селена наклонилась ближе к экрану, чтобы получше ее рассмотреть. Симпатичная. Но ненамного лучше самой Селены.

Конечно, эта другая была немного моложе – но всего-то на несколько лет. Вероятно, она обладала присущей женщинам мягкостью, которой не хватало Селене. Вероятно, выглядела свежее. Но в ней не было ничего особенного. Самое забавное, что Селена наняла Женеву няней в том числе за ее невзрачность. Женева, будучи в допустимой степени привлекательной и неглупой, успешно делала карьеру в сфере ухода за детьми и подкупала длинным списком блестящих рекомендаций. Она не была секс-бомбой. Не была краснеющей двадцатилеткой с намалеванными губами и вульгарными татуировками. Словом, не выглядела девушкой, о найме которой пришлось бы впоследствии пожалеть. Большинство женщин, включая Селену, прекрасно понимали, что приводить в свой дом сексуальную красотку, да еще и на регулярной основе, – себе дороже.

Но Селена знала Женеву – и хотела нанять именно ее. Они познакомились на детской площадке в самый первый год, когда Селена ушла с должности, чтобы посвятить себя детям. Круговорот из работы, общественного транспорта и детского сада измотал ее до предела. Она, словно эквилибрист, пыталась удержать баланс на совершенно несбалансированной опоре. И тогда они с Грэмом решили, что ей стоит какое-то время посидеть дома – столько, сколько потребуется. Они могли себе это позволить – Грэм зарабатывал более чем достаточно. Конечно, от «Рендж Роверов» и ежевесенних поездок на озеро Тахо пришлось бы отказаться, но уж это они смогли бы пережить.

Селена восхищалась тем, как Женева общалась с ребятами Такера, Райаном и Чедом. Она была мягкой, но непоколебимой. В ней чувствовалось знание своего дела, но не было дотошности. Мальчики слушали ее.

– А ну-ка смотрим на меня, – улыбалась она, и дети немедленно подчинялись.

Женева отличалась от прочих нянек, гуляющих в парке, – миллениалов, которые, уставившись в телефоны, вовсе не следили за беснующимися или уткнувшимися в собственные устройства подопечными. Женева была другой. Она качалась вместе с ребятней на качелях, играла в салки и прятки.

И вдобавок ее сложно было назвать горячей штучкой.

Она была приятной: волоокая, с темными густыми ресницами, носом пуговкой и пухлыми губами. Грудастая и чуточку – очаровательно – полноватая. Пышнозадая, как говаривал ее отец. Она выглядела в хорошем смысле сильной и приспособленной к тяжелому физическому труду. Селена была высокой и стройной – спасибо наследственности, потому что, видит бог, ей было бы непросто выделить время еще и для работы над своим телом.

Она сделала звук чуть громче и вслушалась в их стоны. Они показались ей какими-то… вынужденными?

Селена вспомнила их почти ежедневные беседы с Женевой. Сыновья любили ее.

– А Женева придет? – иногда спрашивал Оливер, ее старший, по дороге в парк.

– Должна, – отвечала Селена, мечтая найти кого-нибудь вроде Женевы хотя бы на полдня.

Кого-нибудь, с кем она могла бы спокойно оставить детей. Ей вполне нравилось быть домохозяйкой, и она вовсе не скучала по работе в рекламном агентстве. Она, в отличие от многих своих друзей, никогда не стремилась во что бы то ни стало сделать карьеру. Она была другого толка. Ей нравилось работать – нравилось чувствовать независимость, нравился их сплоченный коллектив, нравилось приносить пользу. И, конечно, нравилось получать за это деньги. Но ничто из этого не определяло ее личность.

– Да, да, как хорошо, – простонал Грэм.

Она снова убавила громкость, взяла одну из красующихся в рамках фотографий мальчиков, поднесла ее поближе – так, чтобы она закрывала экран, – и вгляделась в их радостные румяные лица.

Не работа определяла Селену – Селену определяло материнство, осознание того, что она была рядом со своими детьми: готовила для них, заботилась о них, следила за распорядком их дня, водила к врачам и парикмахерам, возила их на машине, ходила на родительские собрания и на школьные празднования Хеллоуина. Это не было чем-то сексуальным. И не всегда давалось легко. Материнские заслуги не превозносились в обществе. Но она нашла в этом такое удовлетворение, какого нигде более не находила.

Потом Грэм неожиданно – а разве бывает иначе? – потерял работу. Вовсе не по своей вине. Издательское дело претерпевало не лучшие времена, объемы печати стремительно сокращались, а беспорядочная штамповка макулатуры не была такой уж спасительной и не могла обеспечить Грэму приличную зарплату. На той же неделе Селена решила пропустить по коктейлю со своей хорошей подругой Бет, которая очень своевременно предложила ей заманчивую должность – она искала директора по лицензированию в собственное литературное агентство. Зарплата была даже больше, чем у Грэма, не говоря о бонусах. Конечно, нужно было обзавестись кем-то, кто бы присматривал за детьми. Из Грэма нянька была, мягко говоря, никудышная. К тому же: