Трижды воскресший - Елена Гордина Страница 2

Жена его тоже заметила и радостно замахала рукой. Она всегда провожала его на работу, стоя у окна, пока он не скроется в ближайшей арке. Но никогда прежде она не сидела в окне, находящемся на последнем этаже двенадцатиэтажного дома.

«Я жутко боюсь высоты, и к тому же у меня постоянно кружится голова».

Даже отсюда, снизу, было видно, как неуклюже она прислонилась спиной к оконной раме.

Сделав судорожный шаг назад к дому, он, срывая голос, закричал:

– Немедленно слезай! Упадешь!

– Что? Я не слышу! – Она попыталась повернуться к нему лицом. – Что ты говоришь?

– Слезай! – заорал он, но уже понял, что опоздал. Тяжело разворачиваясь всем корпусом, она разжала руку, которой держалась за раму, и тут же соскользнула с твердой опоры.

Он видел ее безуспешные попытки сохранить равновесие. Еще через секунду она сорвалась с подоконника и полетела вниз, недоуменно, словно спрашивая, как такое могло случиться, запрокинув голову и смотря прямо ему в глаза.

Денисов судорожно дернулся и тут же проснулся.

Постепенно силуэты ночного кошмара стали терять свои краски, а наяву он увидел золотой лес, прямо в центре которого находилось небольшое болото. Сочная желтая листва превосходно оттеняла сине-серое осеннее небо. Это великолепие ярко-желтого, лимонного и бордово-красного по замыслу врачей должно было поднимать настроение и настраивать на оптимистический лад. Иначе зачем бы они повесили прямо перед кроватью больного репродукцию с картины Федора Васильева «Болото в лесу. Осень».

Денисов поморщился, как от зубной боли. Картина ему не нравилась с самого начала, но сейчас, спустя десять месяцев постоянного, вынужденного ее просмотра, просто опротивела. Он уже не видел ни белоснежных цапель, грациозно стоящих в тусклой осенней воде, ни величественных деревьев, убранных янтарной листвой, ни похожих на рваную вату кучевых облаков. Взгляд был прочно прикован к болоту. Именно болото на этой репродукции и вызывало у Денисова острый приступ депрессии, даже при беглом взгляде на картину.

«Болото. Я попал в болото. Меня засосала больничная трясина. – И снова закрыл глаза. – Надо попросить, чтобы ее сняли, иначе я сам ее выброшу в окно», – решил он, невольно продолжая думать о проклятой репродукции.

«Окно». И тут же воскрес ночной кошмар.

«Господи, это никогда не кончится». Денисов с головой укрылся одеялом.

На улице стояла постоянная, изматывающая жара, но в комнате, надежно «охраняемой» кондиционером, всегда было прохладно.

– Пора вставать. – Медсестра бесшумно проскользнула в палату. – Доброе утро!

– Доброе! – буркнул Денисов, откидывая одеяло.

«Все равно сейчас в покое не оставят».

– Как спалось? Кошмары не мучили? – протягивая электронный термометр, поинтересовалась женщина.

– Конечно, не мучили, – белозубо улыбаясь, наврал Денисов. – Меня уже давно пора выписывать.

– Значит, скоро выпишут, – пообещала медсестра и вышла из палаты.

Мгновенно ее лицо из любезно-приветливого превратилось в высокомерно-надменное. «Никогда тебя отсюда не выпишут, дружок», и медсестра с видом человека, обладающего безграничной властью, неспешной походкой двинулась по коридору.

Светлана Федоровна пересекла маленький коридорчик и вышла на небольшую лестницу, ведущую на первый этаж. Судорожно огляделась по сторонам, но тут же с облегчением вздохнула. Хотя и работала она здесь давно, все равно боялась заблудиться в этой «иностранной архитектуре», к которой никак не могла привыкнуть. Все эти лесенки-коридорчики вызывали в Светлане Федоровне справедливое, как она считала, раздражение.

Она была из категории тех людей, которые всегда всем недовольны, и, может быть, поэтому в законные сорок три года выглядела на все шестьдесят. Маленький рост и тучное телосложение тоже особо не молодили, но, несмотря на это, Светлана считала себя очень привлекательной женщиной, к которой судьба была слишком жестока. Поэтому и испытывала постоянную злость, временами переходящую просто в ненависть, глядя на всех этих богатых, «заплывших жиром» местных больных, которые могут себе позволить здесь лечиться. Сама же она, дипломированный врач-невропатолог, работала в этой элитной клинике на берегу Красного моря только медицинской сестрой. Правда, она постоянно забывала, что ее месячное жалованье на этом месте было на порядок больше годовой зарплаты большинства врачей на ее Родине, откуда ей пришлось пять лет назад буквально сбежать, схватив с собой только самое необходимое.

Светлана не любила вспоминать ту историю, из-за которой она в конечном счете и оказалась в этой элитной клинике, куда устроиться на работу простому смертному было просто нереально. Будь ты хоть специалистом самой высокой категории, и то вероятность попадания в штат не превышала одного процента.

Светлана Федоровна в ту пору была заведующей неврологического отделения одной из городских больниц. Зарплату, как и большинство врачей нашей справедливой Родины, она получала мизерную, поэтому подрабатывала как могла – брала «подарки» от больных, за «небольшую» оплату предлагала более внимательное отношение к хворому, а попросту говоря, брала взятки со всех и каждого. Причем пациенты не жаловались, справедливо полагая, что за нищенскую зарплату качественно их лечить никто не станет. Такое же понятие, как «врачебный долг», в России уже давно было не в моде.

Так бы и жила Светлана Федоровна сытно и уютно, если бы черт не попутал. В городе наступили новые капиталистические времена – стали открываться частные медицинские кабинеты, где деньги гребли, как ей казалось, просто лопатой. В один из таких кабинетов и подрядилась она подрабатывать в свободное время психоаналитиком.

Конечно, нужной квалификации у нее не было, потому что разница между невропатологом и психоаналитиком огромная, но в то время на это особенного внимания не обращали. Что, заведующая «нервным» отделением не сможет дать какому-нибудь лоху совет, как жить дальше? Чушь!

Но именно здесь Светлане Федоровне и не повезло. Между нами говоря, и невропатологом-то она была никудышным, еле-еле на троечки закончив в свое время мединститут, а завотделением стала уже благодаря другому своему более яркому таланту. Таланту ложиться на спину и раздвигать ноги тогда, когда этого требует текущая ситуация или очередной тактический ход. Главврач городской больницы, куда после распределения поступила Светочка, сразу понял, какой «специалист» перед ним находится, и первое время даже боялся ее подпускать к больным. Светочка это тоже поняла и воспользовалась своим основным талантом. Седой, грузный и катастрофически стареющий главврач ухватился за Светочкин «талант» обеими руками, и не только руками, и дал своей молодой любовнице «зеленый свет».

Поэтому, как только появилась возможность, он порекомендовал на должность завотделением великолепного специалиста – Салову Светлану Федоровну.

Ну а с «Кабинетом психологической помощи» вышла промашка. Светочка, внешностью обладая самой невыразительной и душой акулы-людоеда, еще с юности ненавидела красивых женщин. А тем более если такая еще была и замужем или при постоянном друге (в то время как сама Светочка, несправедливо одинокая, имела только «нужных» любовников, встречи с которыми радости, конечно, не приносили). И надо же такому случиться, что первой же клиенткой этого злосчастного кабинета стала молодая, ослепительно красивая женщина, которая находилась в состоянии черной депрессии из-за того, что никак не могла выбрать между добрым и надежным мужем и юным любовником.