Роман с Блоком - Никита Филатов Страница 2

Как бы то ни было, влиятельные родственники и друзья, а также поклонники его таланта все-таки постарались устроить судьбу выдающегося поэта — его зачислили табельщиком в 13-ю инженерно-строительную дружину Союза земств и городов. Такая должность фактически обеспечивала Блоку офицерское положение, пятьдесят рублей жалованья и бесплатный проезд во втором классе. Форма тоже ему полагалась почти офицерская — кортик, узкие серебряные погоны на гимнастерке и бриджи, заправленные в высокие сапоги. Именно за такой великолепный и необычайно воинственный наряд чиновников Союза земств и городов в народе называли земгусарами…

В июле, после короткого отпуска, Александр Блок отправился из Петрограда к месту службы, на русско-германский фронт, имея при себе огромный чемодан и американский револьвер без патронов, который на прощание подарила ему матушка.

Инженерно-строительная дружина, в которую попал поэт, дислоцировалась в прифронтовой полосе, в районе Пинских болот. Дружина занималась оборудованием большой и сложной системы запасных оборонительных позиций. Работы было много. Мобилизованные рабочие вырубали деревья, расчищая сектора обстрела, рыли в несколько линий ходы сообщения и окопы, поправляли старые блиндажи, оборудовали пулеметные гнезда, натягивали колючую проволоку, вколачивая специальные колья. В основном состояли в дружине оборванные, плохо экипированные и накормленные представители национальных окраин Российской империи — туркмены, узбеки, башкиры, среди которых попадались даже недавние каторжники, прежде срока отпущенные с Сахалина.

Поначалу вновь прибывший табельщик вел какой-то несложный учет, затем Блока отметили за аккуратность и педантичность и назначили исполнять обязанности заведующего партией.

Под началом у него оказалось почти две тысячи строителей, так что Александр Блок почти постоянно был вынужден находиться в лесу, где велись основные работы. До темноты он успевал объехать верхом все строительные объекты, а по вечерам составлял бесконечные справки и табели установленной формы. От передовых позиций его отделяло теперь не более десяти верст, так что перекаты артиллерийских дуэлей достаточно скоро уже воспринимались недавним столичным поэтом как нечто обыденное и привычное.

На военной службе. 2016 год.

Кстати, и с бытовыми условиями, из-за которых он так беспокоился, тоже все оказалось не так уж и плохо. По большей части Блок жил при штабе — в имении князя Друцкого-Любецкого, расположенном в нескольких верстах от места основных строительных работ, на берегу реки со смешным и каким-то уютным названием Бобрик. Хозяева называли свой большой усадебный дом с белыми колоннами на старый польский манер — «палац», и окружал его парк со столетними липами, за оградой которого сразу же начинались привычные для Полесья болота и пустоши…

Дом оказался сильно разорен войною. Значительная часть мебели была переломана, стекла в некоторых помещениях выбиты, да к тому же какие-то негодяи без всякого смысла порезали и попортили старинные картины в золоченых рамах. Тем не менее князь и его супруга встречали всех русских военных чиновников и офицеров гостеприимно и радушно, так что постепенно в усадьбе возникло некоторое подобие светской жизни.

Его сиятельство князь Иероним Эдвинович Друцкий-Любецкий, потомок старинного славного рода, непременно показывал тем, кто заслужил его доверие, многочисленные грамоты и рескрипты, подписанные польскими королями, государем Петром Первым и Екатериной Великой. Сам он родился в год крестьянской реформы, окончил Санкт-Петербургский университет по юридическому факультету, немного послужил в гвардейской артиллерии, а впоследствии избирался от Минской губернии членом Государственной думы и Государственного совета.

Помимо активной общественной деятельности его сиятельство когда-то уделял внимание и литературным занятиям — сочинял военно-исторические драмы, которые ставились даже в театрах Вильно.

Хозяин усадьбы был несколько чудаковат, своей маленькой коренастой фигурой напоминал паука и носил седые бакенбарды. Время от времени он бесшумно проходил по дому, внезапно появлялся на пороге комнаты или на повороте лестницы — и почти сразу же исчезал в темноте коридора… Кроме того, князь по секрету сообщил однажды своим постояльцам, что ему известна безошибочная система игры в рулетку, и поэтому он с нетерпением ожидает конца войны, чтобы разбить банк в Монте-Карло.

Его жена — тридцатилетняя золотоволосая женщина, невыносимо скучавшая по развлечениям и приличному обществу, — устраивала для офицеров и военных чиновников вечеринки, на которых почти неизменно присутствовал Александр Блок. Она считалась достаточно образованной женщиной, любила книги и была, разумеется, страстной поклонницей его творчества. Княгиня даже имела в домашней библиотеке его поэтический сборник «Ночные часы» и еще несколько журналов со стихами, изданными перед самой войной, так что хозяевам было приятно и лестно оказывать покровительство известному столичному поэту, которого волею судеб и ветром войны занесло к ним, в глухую провинцию. Сам же Блок — скорее, из чувства признательности, чем по собственному желанию, — время от времени за столом декламировал князю, княгине и оказавшимся при штабе сослуживцам свои знаменитые строки: