Тьма над Петроградом - Наталья Александрова Страница 2

– Гастон! – рявкнул хозяин в глубину кухни.

Мальчишка возник на пороге, не успев стереть с лица улыбку.Выглядел он обычно, как выглядят все официанты, – белая курточка,зализанные бриолином волосы. Гастон перекинул через руку салфетку и ринулся взал.

В ресторане было малолюдно. Прошло время обеда, когдаделовые люди торопливо поедали фаршированных цыплят, запивая их недорогимвином. Сидела в углу зала пожилая пара: он – с большим животом, который струдом обтягивал жилет, она – в старомодной шляпке, с седыми буклями. МосьеЖано видел наметанным глазом, что эти двое из провинции, приехали навеститьдетей или просто проветриться. Хотя у кого после этой проклятой войны естьлишние деньги, чтобы просто приехать – погулять по Парижу? Ужасное время,старики болеют, молодежь зла и невоспитанна.

Господин Жано тяжко вздохнул, наблюдая, какмальчишка-официант чуть не споткнулся, подскочив к вновь пришедшим клиентам.Двое мужчин, один – прилично за пятьдесят, но по виду еще крепкий, держится сдостоинством, неторопливые движения человека, уверенного в себе и в собственномбумажнике. Одет хорошо, но неброско, добротный костюм, пенсне на носу, похож напрофессора.

Таких клиентов мосье Жано очень даже уважает. Его спутникгораздо моложе, в районе тридцати, и выглядит не так благополучно. Нет,конечно, костюм его в свое время был сшит у очень хорошего портного, но зоркийглаз мосье Жано отметил, что брюки обтрепались снизу, да и весь костюм слегкапоношен. Молодой человек тщательно выбрит, и белая сорочка чиста, но ненакрахмалена, уж не стирает ли он сам свои сорочки? Впрочем, мосье Жано ничемууже не удивляется в наше ужасное время… Вот, кстати, и башмаки у молодого, хотьи тщательно начищены, давно просят починки…

Двое за столиком сделали заказ и по уходе официантапродолжали прерванный разговор.

– Рад вас видеть, Борис Андреич, в добромздравии, – говорил пожилой, похожий на профессора, – однако вид у васобеспокоенный. Похудели что-то со дня нашей последней встречи, побледнели…

Борис втянул носом упоительные запахи, доносившиеся изресторанной кухни, и сжал зубы. Есть хотелось до головокружения, потому что сутра, кроме чашки кофе, у него не было во рту ни крошки.

Напротив него сидел его давний знакомец Аркадий ПетровичГорецкий и улыбался мягкой необязательной улыбкой. Глаза его из-под пенснесмотрели на Бориса благодушно, и выглядел он этаким добрячком. Однако БорисОрдынцев прекрасно знал, что Аркадий Петрович Горецкий вовсе не такой добрый имягкий, каким хочет казаться в данный момент.

Борис хорошо знал Аркадия Петровича. Они познакомились ещедо революции, когда профессор Горецкий читал в Петербургском университетеуголовное право, а Борис был студентом. Потом случилась одна революция, за нейвторая, началась Гражданская война, университет закрыли, всех знакомыхразметало по миру, как осенние листья.

Отец Бориса профессор Ордынцев умер еще до мировой. МатьБорис похоронил страшной зимой восемнадцатого года, распродал остатки мебели,которые не сжег в печке, и подался на юг в поисках сестры Вари. Младшую егосестренку тетка увезла к себе в имение в Орловской губернии, потому что Варябыла очень слаба после воспаления легких и не выжила бы в сыром и холодномПетербурге.

Борис болтался по стране почти год, пережил голод, сыпняк,бегал от бандитов и красных, чудом сумел перейти границу на Украине и очутилсяв Феодосии, где к тому времени базировались силы Добровольческой армии генералаДеникина. И там-то они и встретились с Аркадием Петровичем Горецким, которыйбыл теперь не профессором, а полковником, состоял при штабе Деникинской армии ивыполнял особые поручения начальника штаба генерала Лукомского.

По подозрению в убийстве, которого он не совершал, Борисазабрали в контрразведку. Там-то и произошла встреча с Горецким. Далее на долюБориса Ордынцева выпало столько опасных приключений, что хватило бы на десятьчеловек. Борис сумел все преодолеть и даже оказался полезным Горецкому, за чтотот и пригласил его работать на себя, мотивируя это тем, что, выполняя сложныесекретные поручения, Борис принесет больше пользы Белому делу, чем если бы онсражался в окопе с винтовкой в руках.

Судьба хранила Бориса, его не зарубили махновцы в степяхУкраины, он нашел сестру Варю, которая спасла его от расстрела, их с вернымдругом Петром Алымовым не утопили красные в Новороссийской бухте. Но послеотставки Деникина и панического бегства Белой армии из Новороссийска что-тосломалось в душе Бориса. Предательства генералов невозможно было простить,Борис разошелся в полковником Горецким и поступил в полк.

Они снова встретились только в Константинополе. Борису неизменило его всегдашнее везение, он не погиб в Крыму при штурме Перекопа, емуудалось сесть на пароход в Ялте. И вот уже великий город Константинопольвстречает его своими куполами и минаретами.

Полковник Горецкий и тут не подвел. Он тщательно опекалВарю, которую Борис отправил в Константинополь. Он устроил в госпиталь Алымоваи доставал ему лекарства. Он привлек Бориса к своей деятельности. Горецкийвышел в отставку и выполнял теперь дипломатические поручения для англичан.Англичане хорошо оплачивали такие услуги. Борис получил крупную сумму денег иотправил сестру с ее женихом Алымовым в Берлин. Там Петру должны были сделатьхороший ножной протез. Они же с Горецким уехали в Париж – город, куда стекалисьрусские эмигранты.

Борис устроился вольным слушателем в Сорбонну – АркадийПетрович настоятельно рекомендовал ему закончить образование и получить дипломюриста. Деньги, привезенные из Константинополя, быстро таяли, Борис перебивалсяслучайными заработками, да еще нужно было помогать сестре. Лечение у Петраоказалось сложным и долгим, деньги уходили, как в прорву…

Официант принес салат и булочки. Борис последним усилиемволи сдержался и заставил себя медленно взять вилку и медленно разломить свежуювоздушную булочку. Впрочем, глаза Горецкого слишком проницательно блестелииз-под пенсне, и Борис знал, что Аркадий Петрович заметил и его поношенныйкостюм, и мятую сорочку… Борис рассердился.

Официант налил вина и отошел, пробормотав что-то.

– Русские! – сообщил он хозяину, пробегая мимо.

– А то я сам не вижу! – буркнул мосье Жано.

Русские редко посещали его ресторан. Кто побогаче, ходили врусские рестораны – там подавали черный хлеб, икру и водку, а также расстегаи ибараний бок с гречневой кашей. Подавали там русские официанты в красныхшелковых косоворотках и пели русские певицы под балалайку. Обнищавшие жеэмигранты толклись на Монмартре в кабаках самого низкого пошиба. Нет, русские редкопосещали ресторан мосье Жано.

– Давненько мы с вами не встречались! – оживленнозаговорил Горецкий, поднимая бокал и придирчиво разглядывая вино насвет. – Месяцев пять или больше…

И поскольку Борис ничего не ответил, он молча отпил избокала.