Нотки кориандра - Игорь Лебедев Страница 2

— Кто таков, известно? — глухо спросил он, ни к кому прямо не обращаясь.

— Капитан-лейтенант Лундышев Александр Петрович, хозяин квартиры, — доложил Свинцов, уже успевший привести старшего дворника в чувство и выудить нужные сведения. — Служит на Обуховском сталелитейном заводе.

— Обуховском?.. — переспросил Евсей Макарович и посмотрел на старшего помощника, желая получить хоть какие-то объяснения случившемуся.

— Контр-адмирал Шанц, — склонившись к уху, напомнил фон Штайндлер личность председателя правления военного завода.

К ужасу участкового пристава, вытанцовывался целый заговор.

«Пара господ заявилась с шампанским к военному инженеру и попыталась склонить к чему-то неблаговидному… Возможно, имели место и угрозы… В ответ на гнусные подстрекательства герой извлек из кобуры револьвер и шлепнул одного из негодяев. К несчастью, второй оказался проворнее и успел расправиться с капитан-лейтенантом… И сиганул в окошко… — Троекрутов тяжело вздохнул. — Где его теперь искать-то?.. А без убийцы закрыть ведь дело не дадут, будут трепать на каждом совещании — вот, мол, у тебя, Евсей Макарыч, морских офицеров средь бела дня в собственных квартирах жизни лишают, а вы там у себя и в ус не дуете…»

— Почему это не дуем? — обиделся он и тут же сообразил, что сказал это вслух.

Чины полиции с удивлением уставились на начальника.

— Я говорю, у нас тут морского офицера в собственной квартире хлопнули, а вы, господа, и в ус не дуете! — строго сказал он.

Возразить на это было нечем.

— Что мы можем сказать господину контр-адмиралу? — продолжил распаляться Троекрутов, принявшись расхаживать по комнате. — Почему убили этого Лундышева?

С военными, как хорошо знал Евсей Макарович, дела обыкновенно добром не кончались: своих они зачесть в преступники никогда не соглашались, а совсем без виновных закрыть дело в управлении тоже не позволяли — вот и приходилось всякий раз при подобных случаях изобретать злоумышленников из числа беспаспортной рвани, надерганной в беспричинной облаве где-нибудь в «Вяземской лавре». Дело это было хотя и привычное, но малоприятное, да и — чего уж тут греха таить — с законом никак не сообразующееся.

Евсей Макарович все больше закипал, понимая, что размеренное течение жизни, до которого он был большой охотник, в ближайшее время обернется бурлящей стремниной.

— А это кто таков есть? — указал он на второй труп и уже собрался было распечь подчиненных, не умеющих ответить на элементарный вопрос.

— Это репортер Чептокральский, — раздался мягкий голос.

Присутствующие оборотили взоры к двери — в проеме стоял молодой человек лет 25. Это был чиновник сыскного отделения Илья Алексеевич Ардов, которого посыльный разыскал в портомойне в Мучном переулке и известил о приказе срочно явиться по указанному адресу. Он уже некоторое время молча наблюдал за происходящим.

— С чего вы это взяли? — хмыкнул старший помощник фон Штайндлер, которого раздражала манера молодого сыщика делать безапелляционным тоном взятые с потолка утверждения.

— Мы были знакомы, — пояснил Илья Алексеевич. — Он служил в «Санкт-Петербургских ведомостях», вел колонку криминальной хроники.

Как и положено этой братии, Чептокральский был типом энергичным и беспринципным, имел обширные связи среди половых, гостиничных привратников и уличных попрошаек, от которых за умеренную плату получал сведения о происшествиях, способных заинтересовать читателя. Зарабатывал неплохо, но быстро все спускал в кутежах и амурных похождениях, потому вечно пребывал в долгах и, как следствие, в поисках очередной криминальной сенсации. У Ардова с Чептокральским установился род деловых отношений, при которых сыщик время от времени обменивал у репортера несущественные детали какого-нибудь шумного расследования на сведения из глубин петербургской криминальной среды, которые Чептокральский хранил в своей голове без всякой системы в огромных количествах и с легкостью делился со всеми, кто мог посулить за них хоть гривенник. Был он человеком легкого и беспутного нрава, вполне безобидный; несмотря на лишний вес, одышку и вечный запах пота, считал себя неотразимым донжуаном и, как ни странно, пользовался у дам некоторым интересом.

— Очень хорошо, — сказал Троекрутов, и по его тону можно было без труда догадаться, что все совсем нехорошо. — Сидел себе господин капитан-лейтенант дома, никого не трогал, с дорогой женой чай пил… И тут является к нему парочка репортеров из «Санкт-Петербургских ведомостей», всаживают пулю в самое сердце и…

Евсей Макарович не докончил живописание воображаемой картины преступления, поскольку почувствовал, что его отвлекла какая-то деталь в собственном повествовании. Какая-то мысль, которая показалась спасительной… Сидел… пил чай… А, вот: жена!

— Господин капитан-лейтенант женат? — обернулся он к Свинцову, который пока что выглядел наиболее информированным из числа имевшихся на месте чинов полиции.

— Так точно! — бодро отозвался околоточный надзиратель. — Сидит на кухне, соли нюхает. Там с ней старший дворник Мошков, — добавил он, сбавив тон, — следит, как бы руки на себя не наложила — сильно переживает.

— Ну-с, картина, кажется, приобретает ясность… — заметно приободрившись, объявил пристав, прошелся по комнате и у двери развернулся на каблуках. — Жена крутила амуры с репортеришкой, вот и шампанское для этих нужд припасено было… Внезапно вернулся муж, — Троекрутов сделал пару шагов и расставил руки, показывая, в каком недоумении оскорбленный супруг мог застать картину распутства, — увидел прелюбодейство и в порыве страсти расправился с негодяем. Бах, бах! — Евсей Макарович произвел пару «выстрелов» из пальца. — Потом осознал весь ужас совершенного преступления, сел в кресло и — сам.

Подойдя к креслу, где покоилось тело, майор приставил палец к груди и издал звук выстрела, завершив свой нехитрый следственный эксперимент.

— Как мы видим, никакого отношения к военной службе убитого происшествие не имеет — налицо, с позволения сказать, обыкновенный адюльтер.

Евсей Макарович поправил шашку на боку и двинулся к выходу, намереваясь покинуть место преступления.

— А как же третий участник? — не сдержал удивления Жарков.

— Жена? — уточнил пристав, прекрасно понимая, кого имеет в виду криминалист.

— Нет, не жена, — насупившись, стоял на своем Петр Павлович. — Тот, кто стрелял в Лундышева. — Он указал на окно, в которое, как предполагалось, улепетнул убийца.

— Вам же сказали — имело место самоубийство, — скорчив снисходительную улыбочку, вступил в разговор старший помощник. — Добровольный расчет с жизнью в порыве горячего раскаяния. Никакого третьего не было. Дело раскрыто. — Фон Штайндлер подобострастно взглянул на начальника и получил в ответ одобрительный кивок. — Их высокоблагородие распутали преступление по горячим следам, расследовать более нечего. Я правильно говорю, Евсей Макарыч?

— Ваша версия бросает тень на честь супруги убитого, — возразил Ардов и преградил путь приставу.