Глубокий поиск. Книга 3. Долг - Иван Кузнецов Страница 2

Линденброк оставила бесплодные надежды услышать от меня настоящую крамолу и переключилась на деловой лад. Эта женщина так любила свою работу, что научилась оставлять эмоции и личные отношения в стороне, если они могли помешать делу.

С тех пор как ослабло действие эгрегора, я предпринимала попытки выявить резервные системы защиты рейха и его отдельных особо ценных представителей. Защиты, которые не могли не быть активированы нынче. Как ни старалась, мне ничегошеньки не удалось разглядеть. Ольга Семёновна теперь имела возможность «смотреть» и «через меня», и самостоятельно. Однако и та со своим отрядом ничего нового не сумела нащупать. Работать против фашистов им стало легче, и все уже склонялись к мысли, что никакой резервной защиты нет вовсе. Но при этом боевые маги заметно активизировались. Интересно, что скажет Линденброк?

Жёсткие разграничения сфер влияния групп и отделений «Аненербе» стали размываться. Линденброк уже не ограничивалась тайной дружбой с колдунами, а открыто сотрудничала с шестым этажом, и непосредственное наше с ней начальство этому только способствовало. Тем, кто искал спасения в объединении усилий и в слаженных действиях, стало не до личных счётов.

С ясновидящей я, если можно так выразиться, сблизилась, когда нам довелось вместе поработать по визионерской программе, и как коллегу она уважала меня.

– Неужели мы, оккультисты, сдадимся без боя и не окажем помощь военным?!

Кто-кто, а она, фрейлейн Линденброк, такая умудрённая опытом, так ясно видящая, имеющая таких влиятельных друзей среди боевых магов, должна знать, что происходит и есть ли выход!

– Итак, дорогая фрейлейн Пляйс, вы ничего не заметили? Даже вы, с вашей тонкой чувствительностью, с вашей изумительной наблюдательностью! Прекрасно!

Я колебалась: стоит ли поддеть её, сказав, что я зато великолепно замечаю грохот рвущихся бомб и без усилия наблюдаю зарева берлинских пожаров. К сожалению или к счастью, мысли она читала плохо, как всякий человек, которого заботит, как его самого воспринимают окружающие. Так что ей нельзя было просто деликатно подкинуть мысль, не произнося неприятного вслух.

– Что ж, я думаю, вы могли бы принести большую пользу нашему делу. Я поговорю с руководителем проекта о включении вас в сеть.

– Я буду счастлива, если это поможет изничтожить врагов Отечества!

Моя фанатичная любовь к обретённому недавно Отечеству была общеизвестна.

– Ваш энтузиазм похвален, но надо смотреть правде в глаза. Для начала поймать врагов, обезвредить их и лишь затем – уничтожить.

Как бы вытянуть из неё побольше прямо сейчас? Мысленно я прощупывала Линденброк без зазрения совести. Та, в общем, не закрывалась, и кое-какие образы начали брезжить. Как вдруг ясновидящая насторожилась, подобралась, ушла в себя; тут появился запыхавшийся порученец и передал ей срочный вызов на шестой этаж. Линденброк покинула меня почти бегом, даже не пробормотав извинений.

Все смутные образы сразу же развеялись: вступили в действие мощные экраны, которых без настройки через Линденброк мне было не преодолеть. Зато шестой этаж открылся – прямо-таки нараспашку.

Такой концентрации энергии в вотчине боевых магов я ещё не наблюдала. То ли не проводилось прежде столь крупной операции, то ли экран мешал. Строчка одной из любимых революционных песен: «Вихри враждебные веют над нами» – приобрела самый буквальный смысл. Тёмная энергия прибывала, клубилась и закручивалась в знакомый мне по участию в неприятно памятных колдовских сеансах прямой воронкообразный вихрь, который, когда окончательно сконцентрируется, будет направлен магами на определённую, известную только им цель.

Нелишним будет предупредить наших! Быстрее и проще всего – чтоб сами увидели. Я сосредоточилась, чтобы одновременно вызвать Ольгу Семёновну – и удержать внимание на действиях магов. Не так просто, поскольку работали сразу несколько видов защиты, в том числе защита рассеиванием.

Но тут я заметила то, из-за чего срочно вызвали даже Линденброк, не имевшую выраженных способностей к боевой магии…

Между прочим, нельзя сказать, что Линденброк могла только «видеть» и не умела воздействовать. Постепенно я узнала, что она очень серьёзно изучает ведьмовство и практикует. Но с большими массами энергии, с сильными потоками она по-прежнему не могла работать, от чего страдала. На коллективные сеансы её редко приглашали. Только если аврал и свистать всех наверх – как нынче…

К зданию «Аненербе» подходили души. Спокойно, не торопясь, не скрываясь, без страха, без сопротивления. Опускались сверху, приближались с разных сторон, всё плотнее окружали место сосредоточения тёмной энергии. Они светились, но выглядели совсем не так, как знакомые мне солдаты небесного воинства. Эти были утончённые, чистые до прозрачности, будто хрустальные, и свечение от них исходило тонкое, белоголубое. Несмотря на тонкость энергетики, они были полны силы. Кто они – я не знала и не догадывалась.

Что они сделали, точно не скажу. Они всё подходили, и постепенно стало заметно, что их больше, чем тьмы. Тёмные вихри были плотно окружены собиравшимся бело-голубым свечением. Некоторые души вошли в этот тёмный поток – по-прежнему неторопливо, без напряжения, словно и не замечая. Происходившее стало затягивать белёсой светящейся завесой, как если бы раскалённое вошло в соприкосновение с холодным, и заклубился пар.

Я оставалась в коридоре с видом на лестничную клетку и с интересом наблюдала, как ожило и засуетилось «Аненербе». Кто-то торопливо прошагал по коридору. Кто-то заглянул в рабочую комнату, вызвал кого-то оттуда, и они заговорили оживлённым шёпотом. Кто-то, стуча каблуками, пробежал по лестнице… Когда пометёшь по углам веником, так тараканы начинают бегать – стараясь сохранить деловитое достоинство, но суетливо и несколько растерянно.

Потом всё замерло в напряжённом ожидании. Завеса постепенно развеялась, энергетика в здании и вокруг была спокойной, как будто ничего вовсе не произошло. Линденброк вернулась только для того, чтобы забрать сумочку, и молча ушла. Никто и головы не поднял, но я-то посмотрела на неё внимательно. Страшное дело! Лицом, движениями, энергетикой она производила впечатление глубокой старухи. И не сказать, чтобы у неё что-то отняли, забрали. Такое впечатление, что, наоборот, вернули… Больше она так и не появилась до конца недели.

Вечерами город насторожённо затихал в ожидании ночного кошмара. В этом году немцам и весна была не весна: не радовали ни первоцветы, ни зелёные почки, ни тепло. Но я наслаждалась городской весной. Вечерами возвращаться со службы в не успевший ещё прогреться, серый и по-прежнему необжитой гостиничный номер было не так уж весело. Правда, там, в номере, меня ждала интересная работа: систематизировать всё, что произошло за день; разложить по карманам памяти всю полезную информацию, разобраться, что из намеченного удалось сделать, а что – нет и по каким причинам. Чтобы разогнать сумрак, можно сделать практики. Если воздушная тревога, можно пойти на улицу, постоять, посмотреть. Но я, увлекшись делом, частенько игнорировала предупреждения, а служащие гостиницы насильно в бомбоубежище уже не гнали.