Снежная жаба - Анна Ольховская Страница 2

— Я поняла. — Брунгильда покорно склонила голову и, приблизившись к свекрови, попыталась поцеловать той руку. — Я сделаю все, чтобы продолжить великое дело возрождения нордической расы! Вы можете не волноваться больше, Грета, в ближайшие два‑три месяца я сообщу вам о зачатии нашего с Каем ребенка.

— Прекрати! — недовольно поморщилась женщина, убирая руку от губ невестки. — Что за раболепство такое! Подобное поведение допустимо в отношении всех этих недочеловеков, они действительно должны знать, кто их господин. Но ты, Брунгильда! Ты же гордость своего отца, результат долгих лет исследований и экспериментов, проводимых учеными Западного подразделения «Аненербе»! Они шли параллельно с нами, мы специально не делились нашими наработками, чтобы расширить возможности. И, когда у Эрнста Вюрнсдорфа, тогда еще не Президента, а члена Президиума Западного подразделения, получилась ты, ребенок с такими же внешними данными, как и мой сын Кай, которому на тот момент исполнилось десять лет, — это был настоящий прорыв! Мы доказали, что все эти годы лишений не были напрасными, и теперь у нас есть реальное будущее. И тебя сразу должны были воспитывать соответствующим образом, как будущую мать нации! А ты как себя ведешь? Словно горничная из глухой тирольской деревушки! Ты все больше разочаровываешь меня, Брунгильда! И знаешь, — Грета поднялась с кресла и направилась к выходу, показывая, что разговор окончен, — я, пожалуй, не очень расстроюсь, если Кай заведет ребенка на стороне. Все наши девушки имеют очень высокий процент принадлежности к чистой арийской расе, так что любой ребенок Кая будет качественным. Раз мой сын не хочет участвовать в лабораторных экспериментах — пусть станет многодетным отцом. Главное — пообещать ему, что ни один из его детей не будет отбракован. Да, я думаю, это действительно не понадобится, у моего сына великолепная генетика. И самый удачный из его детей станет его официальным наследником. А разводить его с тобой я не буду, живи, если он тебе нравится…

— Я люблю его! — выкрикнула Брунгильда, сжав кулачки. — И не позволю ему тискаться по углам с местными шавками!

— Поосторожнее в выражениях, девочка. — Глаза свекрови недобро прищурились. — Шавок здесь нет, а есть прекрасные арийские девушки, одна лучше другой. Да, у них нет твоего цвета волос и твоих глаз, но и времени на то, чтобы терпеливо ждать, пока ты завоюешь расположение моего сына, у нас тоже нет. Я сегодня же поговорю с сыном, отпущу, так сказать, поводок, пусть мальчик развлечется. А то он что‑то совсем захандрил, отсиживается в своей лаборатории сутками, я его почти не вижу. Или по лесу гуляет вместе со своим псом, и ведь не только ночью — днем выходит, расходуя без серьезных на то причин защищающую от ультрафиолета мазь. Раньше он больше общался со своими людьми, принимал участие в заседаниях Президиума, соглашался на исследования нашими учеными предела его возможностей. А после того инцидента с девкой фон Клотца Кая словно подменили. Я очень надеялась, что тебе удастся заставить своего мужа забыть это временное помрачение рассудка, но увы — за прошедшие два года ты ничего не добилась. Он хоть принимает те препараты, что я даю тебе?

— Я же вам говорила — да, принимает! Я лично подмешиваю их в его питье!

— А он точно все выпивает?

— Когда как. Иногда все, иногда только чуть пригубит.

— Очень плохо! — поджала губы Грета. — Эти препараты надо принимать строго дозированными и постоянно, тогда вероятность рождения у Кая детей, полностью унаследовавших способности своего отца, может достигнуть восьмидесяти процентов! А из‑за твоей бестолковости эта цифра скорее всего существенно уменьшится! Все, Брунгильда, я ухожу! Я сказала тебе все, что хотела, а теперь мне надо поговорить с сыном. А ты делай выводы. И научись, наконец, вести себя достойно!

И женщина надавила кнопку на стене. Дверь бесшумно уехала в сторону, и Президент Восточного подразделения «Аненербе» Грета Ландберг стремительно вышла из комнаты.

Брунгильда на цыпочках подбежала к выходу и замерла, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Затем снова ткнула пальцем в придремавшую было кнопку.

Получив бесцеремонный тычок в… гм… спину, кнопка возмущенно пискнула и, бурча что‑то неразборчивое, послала сигнал сервоприводу, приводящему дверь в движение.

Не сказать, чтобы сервопривод особо обрадовался этому сигналу, но — работа у него такая: сиди в стене да эту стальную штуковину туда‑сюда двигай.

Он и двинул. Штуковина и закрылась.

— Старая сука! — прошипела Брунгильда, изо всех сил пнув стоявший возле стены стул. — Ты мне за все ответишь! И за высокомерие свое, и за тупые принципы, и за трусость, и за сегодняшнее унижение — за все! Как только я рожу ребенка от Кая, и ты, и все остальное старичье из Президиума отправитесь на свалку! А ваше место у руля «Аненербе» займем мы! Молодые и сильные! Истинные арийцы с незамутненным предрассудками и нелепой осторожностью разумом! И нашим единственным Президентом, главой обоих подразделений, станет твой сын Кай! Правда, он еще не знает об этом, но скоро узнает! Как только я смогу заставить его полюбить меня…

Похоже, это «как только» было более чем серьезной проблемой, настоящей подводной скалой, на которую несущийся на всех парусах корабль нацистской мечты в очередной раз напоролся со всей дури.