Идеальная мишень - Чингиз Абдуллаев Страница 19

Самолет продержали в аэропорту больше шести часов. Всехпассажиров переписали, всех сидевших в нашем салоне допросили, у одной женщиныслучилась истерика, один мальчик, по-моему, описался. В общем, все было какобычно и бывает в таких случаях. Но убийцу не нашли. На борту самолета неоказалось ни Эркюля Пуаро, ни комиссара Мегрэ, и чуда не произошло. В реальнойжизни среди двухсот человек убийцу можно найти тогда, когда знаешь точно, чтоон двести первый. Сталинская логика, по которой следует сажать десятьневиновных, чтобы не упустить одного виноватого, явно не подходит голландскойполиции. С их точки зрения, лучше отпустить убийцу, который абсолютно точнонаходится среди пассажиров, чем причинять неудобство двум сотням ни в чем неповинных людей. Не сомневаюсь, правда, что все фамилии прибывших попали вкомпьютер, который будет теперь следить за передвижением каждого по Европе.Единая компьютерная сеть, разработанная для стран Шенгенской зоны, — это штукапочище сталинского контроля. Достаточно где-нибудь в странах зоны совершитьодно правонарушение, например, проехать на красный свет, и вы уже никогдабольше не получите визу.

Оказаться в списке подозреваемых в убийстве, да еще исовершить какое-то правонарушение, с точки зрения добропорядочных европейцев, —это уж чересчур.

Впрочем, у них свои причуды. В бывшей Стране Советов до сихпор не могут понять, как может человек в здравом уме честно платить налоги. Укаждого свой менталитет, и ради справедливости стоит отметить, что вПрибалтийских республиках налоги собираются немного лучше, скажем, чем всреднеазиатских, где они почти не собираются. Или идут в карман самимналоговикам.

Полицейские были достаточно вежливы, но чувствовалось, каких выбила из колеи очередная неприятность с «русской мафией». Несмотря на то,что убитый не был русским, а среди остальных две трети являли собой полныйинтернационал — от негра, говорившего по-русски лучше меня, до корейца,проживающего в Хабаровске, для европейцев мы все — «русские», как для насевропейцами — на одно лицо — являются граждане Люксембурга, Андорры иЛихтенштейна. Только вот американцев с ними не спутаешь — эта публика болеебесцеремонная, шумная и напористая.

Нас допрашивали почти до вечера. Правда, разрешалипользоваться буфетом и кафе, но продержали до семи часов вечера. Особоеподозрение вызывали у местной полиции мужчины, сидевшие в нашем салоне.Эксперты были уверены, что убийство совершено мужчиной, с такой силой убийцазагнал нож в сердце несчастного. Рядом с убитым сидел тот самый тип, сзализанными волосами, который вышел за нами в туалет. Он уверял, что у негоболел живот и он трижды выходил в туалет. Видимо, во время его отлучек убийцаподошел и ударил ножом несчастного. И сразу прикрыл тело пледом. Отпечатковпальцев, конечно, не нашли. Убийца был не настолько глуп, при современныхметодах дактилоскопии проверить двести человек — не проблема.

Но отпечатков не было. Поэтому соседа убитого задержали,попросив его остаться для беседы с комиссаром, остальных же отпустили,переписав данные, в частности, где каждый из нас будет останавливаться. Иконечно, менять адрес, который вы дали в полиции, никому не рекомендовалось.Иначе мы могли создать сами себе большие проблемы. Широкомордого, которыйследил за мной, тоже допрашивали. Я обратил внимание на его мощные руки — такойвполне мог ударить ножом в сердце так, что жертва и не вскрикнет. НоШирокомордого допросили и отпустили даже раньше меня. Выяснилось, что у него,кроме визы, есть еще и командировочное удостоверение, он представитель какой-тофирмы. Может, я ошибался и мне только показалось, что он за мной следит? Новряд ли… А тот, убитый, — его напарник? Сам ли он убрал его? Или это сделалкто-то третий?

Вопросов куда больше, чем ответов. Знаю только, чтоголландская полиция мне немного помогла, как и это неожиданное убийство всамолете. Теперь мне не нужно ничего придумывать, чтобы сообщить моимпреследователям, где именно я собираюсь оставаться во время допроса. Я говорилдостаточно громко, чтобы все пассажиры могли слышать, какой адрес я называю.

Этого-то мне и нужно. Я не имею права уходить из-поднаблюдения моих господ преследователей. Представляете, какая у меня сложнаязадача? Знать, что за тобой наблюдают, видеть, кто тебя «пасет», но делать вид,что ничего не подозреваешь. Валять дурака! Только в этом случае можно надеятьсяна успех моей миссии.

Меня отпустили очень поздно. Амстердамский аэропорт славитсясвоим сервисом, но мне некогда было прохлаждаться в его шикарных помещениях. Ябыстро вышел из аэропорта, сел в первое попавшееся такси и попросил отвезти в«Гранд-отель». Это недалеко от вокзала. Собственно, я сразу заявил, что будужить именно в этом отеле. Там всегда останавливается много туристов из странСНГ. Сейчас, правда, после августовского кризиса, там наверняка будет гораздоменьше гостей…

Я сижу в такси, которое везет меня в центр Амстердама. Я уженесколько раз бывал в Голландии. Как давно это было, словно в прошлой жизни.События до девяносто первого года воспринимаются теперь как совсем другаяжизнь, другая эпоха. В последние годы я стал верить в разного рода гороскопы.Ведь действительно Нострадамус предугадал множество событий, которые произошлии в прошлом, и в нынешнем веке. Я всегда относился с большой долей иронии ковсякого рода предсказаниям. В конце семидесятых мне показали один из катреновНострадамуса, где было сказано, что в «северной стране» власть захватятбезбожники, и их правление будет длиться семьдесят три года и восемь месяцев. Ятогда еще посмеялся над этим «гаданием». Получалось, что Советский Союз иливласть в Советском Союзе рухнет летом девяносто первого. Всем это предположениетогда казалось бредом, дикостью. Вторая сверхдержава мира, тысячи боеголовок,самая сильная в мире сухопутная армия, десятки танковых дивизий, готовых всчитанные сутки оказаться у берегов Ла-Манша, самые мощные спецслужбы в мире,огромная партия, власть которой казалась безграничной, — да разве кто-нибудь в миремог предположить, что великая империя рухнет за несколько лет! Что колосс,выдержавший стальной натиск дивизий Гитлера, сумевший восстановить своехозяйство после такой разрушительной войны, запустивший в космос первый спутники первого человека, — что подобный колосс окажется даже не глиняным, абумажным. Достаточно было разрешить говорить правду весной восемьдесят девятогово время Первого съезда Советов, как через два года вся система рухнула.

Рухнула, оставив под обломками миллионы человеческих судебот Камчатки до Калининграда.

Да, как ни крути, Нострадамус оказался прав… Но он сказалеще несколько неприятных вещей, например, что в августе девяносто девятого наПариж упадет огромный метеорит. Честно говоря, я верю астрономам, которыеуверяют, что таких метеоритов пока что не просматривается. Но выяснилось, чтовпервые за две тысячи лет все планеты Солнечной системы именно в августевыстроятся в форме креста и в центре будет находиться наша Земля. Именно летомдевяносто девятого. Неужели конец света все-таки состоится? Хотя я почему-тодумаю, что Париж все-таки выстоит. И человечество не погибнет. Правда, тридевятки — это перевернутые три шестерки, пресловутый знак дьявола. Впрочем, идо августа мне еще нужно дожить. Я думаю, что мой крест поближе. Но даже еслименя и не будет, то останутся мои родные, мать, моя дочь, и мне хотелось бы,чтобы прекрасный месяц август не принес им новых неприятностей.