Кто убил Влада Листьева? - Юрий Скуратов Страница 19

Тем временем по Москве прокатилась серия заказных убийств. Некоторые из них были настолько загадочны и выполнены так мастерски, что до сих пор считаются несчастными случаями.

Параллельно с Бейлисом на Влада наседал еще один рекламный деятель — Глеб Бокий, однофамилец и тезка одного известного московского чекиста двадцатых годов, глава торгово-промышленной группы «БСГ», которого поддерживал, как выразилась одна популярная газета, крупный нефтегазовый банк, а также «шумная фракция Госдумы». Они встретились, все обговорили. Влад был подавлен разговором.

«По сути это был «наезд», — писала газета «Совершенно секретно». — Выходя на улицу, Влад обронил: «Так разговаривать нельзя». В ответ так ничего и не понявший Бокий весело брякнул, садясь в машину: «Останкино мы уже поделили, и я в доле!»

Через день после переговоров на улице Спартаковской «кадиллак» Бокия был продырявлен шестью выстрелами из «ТТ». Для верности в машину бросили еще и гранату. Бокий скончался на месте. Совместными усилиями 92-го отделения милиции и Басманной межрайонной прокуратуры изобличили исполнителя — некоего Герасимова…

Рекламное наследство убитого Бокия досталось Сергею Бейлису.

Следом был убит руководитель фирмы «Варус-видео» Г. Топадзе, имевший шесть с половиной процентов доли в жирном рекламном пироге канала, которым руководил Влад.

Эта доля также отошла к Бейлису.

Бейлис, как бегун, наращивающий скорость, резко пошел в отрыв.

Летом было совершено покушение на главу «ЛогоВАЗ-пресса» Бориса Березовского, который также имел на канале рекламное время. Покушение не удалось. Такого зубастого магната, как Березовский, хорошо знающего нравы своей среды, взять голыми руками или обычной гранатой невозможно — поэтому надо было бить по меньшей мере из гаубицы либо заминировать его машину тяжелым зарядом, как раньше минировали мосты.

В региональное управление по борьбе с организованной преступностью тем временем пришел продюсер группы «Комбинация» Александр Шишенин, который пожаловался, что его плотно обложили люди Бейлиса, — Бейлис разросся, родил целую империю, под его рукой находилось несколько крупных фирм, угрожали… Спасти Шишенина рубоповцам не удалось, продюсера зарезали.

Стало также известно, что на квартире Влада и Алины, той, что была расположена на Новокузнецкой улице, 30 (у Влада, как выяснилось, имелось другое жилье), незадолго до гибели телеведущего творились непонятные вещи с телефоном: то его неожиданно отключали, то перебрасывали на другую линию, то ни с того ни с сего появлялся мастер в форменной блузе и начинал ковыряться в щитке.

Как выяснилось, Влада несколько раз предупреждали: рекламный передел, который он затеял, кончится для него смертью. Влад от предупреждений отмахнулся — то ли действительно не боялся, то ли был уверен, что напасть на него не посмеют.

За два месяца до своей гибели он вообще объявил, что на его канале рекламы не будет. Впрочем, это было обычным лукавством, игрой. Какой же дурак откажется от рекламы, от дармовых денег — да еще в таком количестве? А Влад был не дурак.

Тем не менее двадцатого февраля он провел собрание среди сотрудников канала и объявил во всеуслышанье: «Рекламная лавочка закрывается! Все! Хватит!» Влад был раздраженный и очень усталый одновременно.

Знающие люди мигом сообразили, что рекламным временем на канале теперь будет распоряжаться только одна фирма — фирма Влада. Хотя весь рекламный пирог на канале в ту пору делили, вернее продолжали делить четырнадцать агентств, каждое из которых было влиятельным, каждое могло и киллера нанять, и соперника утопить, и купить любого чиновника, вплоть до «самого-самого-самого»…

Все четырнадцать агентств начали смотреть на Влада примерно так же, как энкавэдэшники смотрели в тридцать седьмом году «на врагов народа».

В печать просочились слухи, что от Влада потребовали отступные — чудовищную сумму в сто миллионов долларов, которых у него не было. Влад в ответ только усмехнулся:

— За такие деньги я и сам могу где угодно купить эфирное время… и сколько угодно. Мне не откажут.

Газета «Аргументы и факты» подготовила «убойный», как принято говорить у журналистов, материал об убийстве Влада. Центральной фигурой этого материала являлся Сергей Бейлис со своими рекламными и прочими делами. Видать, автор статьи Александр Какоткин слишком близко подошел к истине, к тайнам Бейлиса — накануне выхода статьи была обстреляна дача главного редактора «Аргументов и фактов», а его жене позвонила одна довольно словоохотливая мадам, назвавшаяся гражданкой Пугачевой, которая от имени неких «заинтересованных лиц» требовала прекратить журналистское преследование «талантливого продюсера Сергея Бейлиса». Материал был снят из номера.

Какоткин из газеты уволился и через некоторое время попал в автомобильную аварию, явно подстроенную. У него на ходу отказало управление, хотя машина была надежная. Скорость Какоткин набрал приличную, поэтому чудом остался жив. С тех пор он старается на машинах не ездить.

Вскоре при странных обстоятельствах, очень схожих с теми, в которые угодил на своей машине Какоткин, погиб сотрудник следственной группы, занимающейся убийством Влада, подполковник милиции Сычев.

Крови вокруг рекламного пирога оказалось намешано и разлито столько, что ее можно было поставлять в зону боевых действий для переливания раненым — тысячи людей можно было бы спасти.

Кровь продолжала литься. О чем, собственно, и предупреждали Влада.

Вскоре из окна выпал заместитель Березовского в «ЛогоВАЗе» Гафт. По мнению специалистов, этот «несчастный случай» имел прямую связь с рекламными разборками на телевидении.

Фамилия Хозяина иногда тоже попадала в газетные статьи, но это было редко — он умел прятаться от журналистов, а тех, кто все-таки выходил на его след, уводил в сторону и пускал по ложному руслу.

В результате таких журналистских поисков случайно всплыл посредник между Хозяином и новыми телевизионными воротилами — по кличке Цыган, который был знаком и с Владом. В тот же день, когда вышла статья, засветившая его, Цыган был убит.

Время спрессовалось, сделалось страшным, цвет у него стал одним — красным, цветом крови. Происходило то, что в России никогда, даже в самую лютую пору, в тридцать седьмом, не происходило.

Разборки продолжались.