Манипулятор. Три осенних дня - Чингиз Абдуллаев Страница 19

— Что значит конкретный разговор? — не понялхозяин квартиры.

— Мы хотим сделать все, чтобы Качанов не попал вДуму, — сказал Петровский. — Там должны быть умные и ответственныеполитики.

Симонов явно не понимал, к чему он клонит.

— Именно поэтому они готовы оплатить любые расходы поконсервации тела Нечипоренко, чтобы помешать бывшему бандиту пройти вдепутаты, — осторожно продолжил Святослав Олегович.

Врач по-прежнему молчал, и это вдохновило его собеседника.

— Назовите любую сумму, чтобы гарантироватьконсервацию. Нам нужно, чтобы Неречипоренко протянул хотя бы один день.

— Иначе говоря, вы предлагаете мне взятку? —спросил Игорь Сергеевич.

— Ну почему сразу взятку? У вас будут расходы надорогие лекарства, на оплату врачам…

— Это называется взяткой, — упрямо вторилСимонов. — Извините, но мне кажется, вам нужно уйти. Мы закончили нашразговор.

— Не стоит быть таким идеалистом, — посоветовалПетровский. — Если вы служите благородному делу…

— И даже в этом случае я вынужден отказаться.

— К чему такая принципиальность? — поморщилсяСвятослав Олегович. — Не надо так много высоких слов. Давайте сразуусловимся, что мы думаем о пользе дела, а не о деньгах, которые готовы платить.Однако чтобы вы поняли, о чем идет речь, я назову вам сумму. Один миллионрублей. — Он специально повысил голос, чтобы его услышали в соседнихкомнатах.

Главврач улыбнулся.

— Хотите поразить меня такой невероятной цифрой.

— Тридцать тысяч долларов или чуть больше, —пересчитал на американские деньги Петровский. — Вы сможете переехать вдругой дом, жить более достойно…

— Уходите, — беззлобно предложил Симонов. —Мне неудобно выгонять вас из собственного дома.

— Любой человек должен сознавать, во имя чего он идетна неприятности для самого себя, — не отступал Петровский. — Вы самисчитаете, что нельзя пропускать Качанова в Думу. Так почему же отказываетесьнам помочь?

— Благородная цель не может оправдать негодныхсредств, — возразил Симонов, — я лично в этом убежден.

В этот момент зазвонил телефон. Святослав Олегович,извинившись, достал аппарат, включил его.

— Мы все обговорили, — сообщил ЮлайАбуталипович, — Ильин согласился позвонить прокурору области. Нопотребовал двадцать тысяч. Я был вынужден согласиться.

— За один звонок? — не поверил своим ушамПетровский.

— Да. Но ты можешь ехать к прокурору области. Он прямосейчас тебе ждет.

— Я все понял. — Святослав Олегович убрал аппарати посмотрел на сидевшего рядом врача. «Какие удивительно разные люки, —подумал он. — Прокурор в Москве за телефонный звонок берет двадцать тысячдолларов, а главный врач провинциальной больницы отказывается от миллиона. Илиможно предложить больше?» — Вы идеалист, — поднялся он. — Знаете, чтоговорил Лоуэлл по такому поводу? «Только дураки и покойники никогда не меняют своихмнений». Вам не обидно быть в такой компании? А если я предложу еще большуюсумму? Скажем, пятьдесят тысяч долларов? Или вы и от нее откажетесь?

Симонов улыбнулся. Петровский почувствовал, как начинаетзаводиться.

— Семьдесят тысяч долларов, — сказал он. —Восемьдесят. — Лицо хозяина дома оставалось спокойным. Святослав Олеговичнахмурился, — Может быть, сто тысяч? Сто тысяч долларов. Вы понимаете,какая это сумма? В переводе на наши деньги три миллиона рублей. Зарплата за всюоставшуюся жизнь. Даже если вы будете работать в больнице еще двадцать лет, вамне получить таких денег. Согласны?

— Нет, — рассмеялся Игорь Сергеевич.

И самое обидное было то, что он даже не возмущался, асмеялся. Смеялся над деньгами.

Петровский невольно почувствовал уважение к этому человеку,который мог так легко отказаться от любой денежной суммы. И тут окончательнопонял, что у него нет ни единого шанса уговорить главврача. Даже если онпредложит ему миллион долларов. Существуют люди, которых нельзя купить вообще.Оказывается, в этом мире еще встречаются индивидуумы, не торгующие совестью.Редко, но вот встречаются. Петровский пошел к выходу. Симонов поднялся следомза ним.

Уже выходя из квартиры, Святослав Олегович обернулся.

— Извините меня, — почти искренне произнесон. — Я не хотел вас оскорбить. Вы удивительный человек. Я очень редкосталкиваюсь с такими идеалистами.

— Лоуэлл говорил, что иногда можно встретить подобныхчудаков, — напомнил Симонов, — но их с каждым годом становится всеменьше и меньше.

— Да, — согласился Святослав Олегович, —иногда мне бывает жаль, что человечество меняется не в лучшую сторону. —Он вышел из квартиры, мягко закрыв дверь. Спускаясь по лестнице, продолжалдумать: “Удивительный человек! Живёт на восьмом этаже без работающего лифта,кормит семью младшей дочери и отказывается от трех миллионов рублей.Сумасшедший! И всетаки порой получаешь удовольствие, наблюдая такое проявлениечеловеческого духа». — Он подошел к автомобилю и приказал: — Срочно кпрокурору области.

По дороге Петровский быстро съел привезенные бутерброды.Бубенцов сидел рядом и ждал, когда ему расскажут о состоявшемся разговоре. Онне сомневался, что его патрону удалось обо всем договориться. Но тот упрямомолчал. И лишь когда они подъехали к роскошному двухэтажному собняку прокурораобласти, спросил:

— Качанов еще не приехал в город?

— Приехал, — кивнул Бубенцов, — я не хотелвас расстраивать. Он сразу же отправился в свой штаб и потребовал, чтобы ониотменили свою жалобу на Седых. Не понимает, что нельзя забирать жалобу ужепосле решения суда.

— Он все прекрасно понимает, — отмахнулсяСвятослав Олегович, — просто у него нет другого выхода. Позвони ему искажи, что мы встретимся в полночь в аэропорту. И пусть приезжает без своейохраны, иначе я не стану с ним разговаривать.

— Сделаем, — пообещал Паша, — я его сампривезу.

— Как фамилия прокурора области?

— Константин Юрьевич Беленький, — достал своедосье Бубенцов. — Переведен в Курскую область полтора года назад. Раньшеработал на юге, в Ставрополе и в Дагестане.

— Посмотрим, какой он Беленький, — усталопроговорил Петровский, подходя к дому.

Он позвонил, и достаточно быстро появился сторож, ужепредупрежденный о возможном визите гостя. Сторож открыл дверцу, пропуская гостяво двор.

«Как же выросло благосостояние наших прокуроров! —подумал Святослав Олегович, оглядывая особняк. — Надо же, всего за полторагода отгрохать такой замок! Наверно, очень старался. Квартиру главного врача несравнить с хоромами прокурора. Вот и получается: если там сразу стало ясно, чтоимеешь дело с идеалистом, то здесь живет — можно не сомневаться — закоренелыйматериалист». На пороге дома его уже ждал прокурор — маленький смешной пухлыйчеловечек лет пятидесяти.